Красное закатное небо висело над головой, вокруг высились громадные кучи мусора. Смрад, исходивший от куч, доставлял неудобства только первые несколько минут, а затем, видимо, принюхался.

Я ощупал шею. Ничего не болело, шея как шея — целая. Пальцы коснулись амулета. Осмотрел его: простой метел, возможно сталь, голубой гладкий камушек, слегка выпуклый. Никаких украшательств или витиеватостей. Просто камень в железяке. Перевернул, пристально взглянул на надпись «НОЭ». Похоже на аббревиатуру. С одной стороны эта надпись ассоциировалась у меня с моим именем, но с другой — я никак не мог вспомнить наверняка. Не было той внезапной вспышки воспоминаний, как например, с Москвой или Винни Пухом.

Я снова огляделся по сторонам. Что произошло? Я на свалке. Растерянно взглянул на мусор: обломки техники, жестяные банки, ржавые шестерёнки, битое стекло, старая телегас одним колесом... Откуда весь этот мусор? Взгляд упал на безглазое лицо пластиковой куклы. Оно взирало в никуда безразличными пустыми провалами, некогда жёлтое платьице превратилось в серо-бурую тряпку.

Я жив? Что произошло?

— Стой человек! — окликнул меня знакомый голос, заставив вздрогнуть.

Я повернулся и увидел Гэраха — целого и невредимого.

— Ты жив?! — радостно воскликнул я.

Гэрах, кажется, растерялся. Затем, нахмурив брови, скомандовал:

— Стой на месте человек, не двигайся.

Я замер. Похоже, он меня не узнал. Здоровяк выудил из кожаной набедренной сумки прозрачный кристалл, размером с грушу и стал водить им по воздуху, внимательно вглядываясь через него на меня.

— Ты не чародей?

— Нет, и я не высший.

— Кто ты тогда? — начал сердиться Гэрах.

— Слушай, неужели ты ничего не помнишь? Нас с тобой убили пару минут назад, а теперь мы здесь! Как ты думаешь, что это за место?

— Что за чушь ты несёшь, человек? Гэрах тебя впервые видит. Ты в Соргарде! А ещё, похоже, ты спятил при переходе.

— В Соргарде? — я растерянно оглядел мусорные кучи.

Точно. Гэрах прав, это то же самое место. Тогда я вообще ничего не понимаю.

Гэрах неожиданно приблизился и стал нагло шарить по моим карманам.

— Э! Что ты делаешь? — возмутился я.

— Ты безоружный? — спросил сорг, задирая мою футболку, прощупывая подкладку куртки.

— Нет у меня оружия! Ты же уже обыскивал.

— Ты не в себе высший, — сердито рыкнул Гэрах. — Идём, я подарю тебя господину. Теперь ты пленник.

— Что?...

Я вдруг понял! В ужасе взглянул в жёлтые глаза с вертикальными зрачками, он ничего не знает:

— Всё повторяется... — прошептал я.

— Заткнись и иди, — ткнул мне под ребро дубинкой здоровяк.

Я, опешив, послушно побрёл вперёд. Вдалеке послышался протяжный женский плач. Нахлынувшим наваждением в голове сложилось идентичным пазлом дежавю.

— Кто это там рыдает? — спросил я.

— Заткнись и иди, — ткнул меня в спину дубинкой Гэрах.

— Может, там нужна наша помощь?

— Какая ещё помощь? Ты пленник. Твоё дело идти и помалкивать.

— Стой! — растопырив ноги и вытянув руки вперёд, попытался я остановить громилу. — Нам нельзя в столицу! Вождь убьет и тебя и меня!

— Что ещё за шутки, высший? — ручища, в которой Гэрах держал дубину, заметно напряглась, он готовился бить.

— Нет! Послушай — это правда. После того, как Гохан заметит этот амулет и не сможет его снять, он объявит тебя предателем и отрубит тебе голову, а затем и мне! Это уже всё происходило, поверь мне!

Гэрах нахмурился. Он с минуту прожигал меня взглядом, раздувал мясистые ноздри, словно свирепый бык, а затем сказал:

— Ты пытаешься запутать Гэраха, высший! Я не верю тебе.