— Арахниды не пауки. У пауков паутина, у арахнидов ее нет. Они всегда живут на болотах. В твоем мире нет таких животных?

— Нет, — мотнул я головой. — И чем кормятся ваши арахниды? Такую тушу, попробуй еще прокорми.

— Да теми, кто в болоте увязнет, иногда охотятся на птиц. Как подпрыгнут — хрусть, и нет птички.

 — Угу, а меня они есть вчера чего, побрезговали?

— Людей они не едят, ты слишком большой для них. Арахниды жертву целиком заглатывают.

— Как удавы?

— Как кто?

— Неважно, — отмахнулся я.

Мои мысли потекли в совсем другом русле, и обсуждать местных монстров мне как-то расхотелось.

Я думал о памяти. Точнее, о памяти игроков. Если они проживают десятки жизней в этом мире, будут ли они помнить все после пробуждения? И вообще интересно, как это все реализовано. Они заходят в игру, теряют память и получают взамен игровую на текущий момент? Или они оцифрованы? А вдруг и я, это не я, а цифровая копия? А вдруг мы все давно мертвы? Вообще, страшно как-то стало. И чем больше я об этом думал, тем более неутешительные выводы делал. А может вообще все зря, и от сюда нет выхода?

— От тебя повеяло грустью, — заметил Ростислав. — Почему?

— Да так, размышляю о бренности бытия.

— Если хочешь, могу забрать твою грусть, — сказал он и учтиво протянул мне руку.

Я на него опасливо покосился, спрятал руки за спину.

— Нет уж, спасибо. Как-нибудь обойдусь, — ответил я.

Тем временем тропинка наконец-то вывернула из лесу, мы вышли к обширным колосистым полям. Поля делились на сектора, и издалека казалось, что кто-то расстелил огромное полотно, сшитое из разномастных лоскутов. Вдалеке виднелись то там, то здесь фермы. На холмах пасся скот; бараны, коровы, козы. Я вздохнул полной грудью. Хорошо здесь! Почему-то вспомнился дед Лешка. Книги я ему так и не передал. Даже не смотря на то, что после переигрывания мы с ним вроде, как и не знакомы, все равно эта просьба не выходила у меня из головы.

— Фермерские угодья, — объявил Ростислав. — за ними Бесконечная река, перейдём реку и мы на месте.

— Далеко еще, — заметил я, окинув взглядом широкие поля.

— Ну, половину пути мы точно прошли.

— Ладно, идём, меньше разговоров, — ответил я и уверенно зашагал прямо через ржаное поле. Ростислав поспешил за мной.

Несколько раз по пути нам попадались фермеры, они с неприкрытым интересом разглядывали меня, о чем-то шептались, и я на удивление даже не злился. Похоже, я уже стал привыкать к такому вниманию.

Наконец миновав последний фермерский дом, мы взобрались на холм, и внизу показалась широкая река, аккуратный бревенчатый мост через неё, а за рекой молочная стена Божественного барьера.

— Вот, почти пришли! — напряжённо ответил Ростик, он, похоже, занервничал.

— Как звать её будешь? — спросил я, бодро зашагав к мосту.

— Мысленно, — едва слышно ответил он.

— М-м-м? — я удивлённо обернулся и уставился на вампира. — Издеваешься?

— Нет, вовсе нет. Я воспользуюсь телепатией. Она должна услышать, вот только откликнется ли? Ведь она богиня, а кто я такой? Никчемный смертный, которого даже на службу к графу не берут, — и Ростислав горестно вздохнув, драматично закатил глаза.

— Ладно, давай без личных трагедий. Ближе к делу. Ты позовешь Лиаду мысленно. Так?

— Так? — кивнул Ростислав, напряжённо таращась на Божественный барьер.

Мы уже почти подошли к белой стене, Ростислав осмотрел ее, выдохнул и, закрыв глаза, вскинул руки к небу. Лицо его исказило от напряжения, он весь затрясся. Он так усердствовал, что мне даже показалось, что сейчас наверняка произойдет нечто невероятное.