Над стойкой к стене прибит муляж человеческого черепа в такой же трикотажной шапочке, на шапочке шахтерский фонарик, на подбородке у черепа козлиная бородка. Крупно: потертый линолеум, лужа пива, чья-то нога в изящном ботинке «Рочи» стоит в этой луже и нервно притоптывает. Поднимаемся вверх по ноге, видим: нога принадлежит молодому человеку, который явно сбежал с какого-то культурно-спортивного мероприятия, – у него гладкая лощеная мордочка и хренова уйма мышц, в которые он упрятан, как кусочек фарша в огромный чебурек. Он беседует о чем-то с подвыпившим студентом, под курткой у которого виднеется черная футболка с изображением Фредди Крюгера; оба предплечья студента – в грязных гипсовых повязках (гипс он по необходимости снимает, а потом надевает обратно, если не забывает). Крюгер радостно и бурно изливает потоки информации, молодой человек вежливо позевывает, нога в луже нервно притоптывает… С высоты мушиного полета: в кафе густо накурено, под потолком запыленные плафоны, шкворчат жареные сосиски, льется пиво из крана, льются разговоры за столом. А молодой человек культурно-спортивного вида вежливо позевывает – и слушает, слушает.

Камера опять зависает над Москвой. Дождь. О, город греха!.. Снижаемся в районе Мневников. Кирпичный дом, грязный подъезд, знакомый уже нам молодой человек в «Рочи» звонит в дверь. Возможно, он навеселе: обтянутый среднестатистической байкой торс эдак поигрывает. Но глаза на мордочке – внимательные. Рядом с ним конкретно надравшийся Крюгер. Дверь открывается, на пороге личность кавказской национальности по кличке Вано, чешет брюхо через футболку. Крюгер активно жестикулирует, выражая бурную радость, в каждой загипсованной руке – по бутыли «Очаковского» объемом два литра. Он задает какой-то вопрос кавказской личности по кличке Вано, но Вано отрицательно мотает головой. Дверь закрывается.

Крупно: рука Бицжеральда держит карандаш. Записывает что-то в блокноте с отрывными листками.

Крупно: лицо культурно-спортивного человека, он стоит в телефонной будке, говорит в трубку. Глубокая ночь. Рядом с будкой на бордюре сидит, раскачиваясь, Крюгер. Он не вяжет лыка.

Рука Бицжеральда продолжает записывать, потом замирает. Потом швыряет карандаш в сторону. Вырывает несколько листков из блокнота, бросает их в пепельницу. Лицо старины Бица: поры, волоски и все такое. Старина Биц недоволен. Он закуривает любимую вересковую трубку, длинной каминной спичкой поджигает листки в пепельнице.

Далее: наш парень в убогой химкинской квартире. Пьет кока-колу пополам со «Столичной». Закусывает ароматными зелеными яблоками. Хмур, сосредоточен. Перед ним на кухонном столе – полароидное фото длинноногой красавицы в невидимом бикини. Но парень не смотрит на фото. Он обложился научно-популярными книгами и справочниками по спелеологии, картографии, геологии, здесь же несколько томов академического издания «Второй Мировой войны» на русском, здесь же потрепанные путеводители по Крыму и Керченскому полуострову и уникальный экземпляр «Описей московской старины» за 1844 год. Парень неторопливо перелистывает страницу за страницей, иногда делает паузу и, взяв в руку стакан, откидывается на спинку стула. Он смотрит в потолок, его губы шевелятся. До зрителя доходит, что парень не просто листает – он читает и запоминает. Во, дает!.. Иногда он поглядывает на телефон. Телефон молчит.

Далее: Молчановка, шестиэтажный дом. Молодой человек в «Рочи» поднимается на четвертый этаж, звонит в дверь (на косяке над входом приклеены несколько засохших комков жевательной резинки).