|
– Вон посмотри на благовещее животное: бежит и не жалуется. Шпунтик и правда уже который час терпеливо трусил параллельным курсом, иногда наведываясь в исследовательских целях в подходящие кусты. Нельзя сказать, что у кота был совершенно довольный жизнью вид, но пока Шпунтик точно не жаловался. Не жаловалась и Ника: девушка шла ровно, не запинаясь и не останавливаясь. Как автомат. Наконец последний довольно длительный спуск с холма закончился, и путешественники уперлись в лес. Не в очередную рощу, но именно в лес – густой, обширный, высокий! Под кронами деревьев было темно. Идти туда откровенно не хотелось. – Позвольте предложить вам, добрые господа, найти в лесу подходящую поляну и уже там, в безопасности, дать отдых усталым ногам и вкусить чаемой пищи, – предложил Лю Бан. – Было бы… неплохо… смотритель Лю, – в три приема одобрил запыхавшийся от спуска Сумкин. – А… там действительно безопасно? – Что может угрожать путнику в лесу? – ответил Лю Бан. – Лишь дикие звери да лихие люди. Но у нас нет ценностей, вдобавок с нами мечи и благовещий зверь мао! – простер смотритель руку в сторону Шпунтика. – Действительно… – пробормотал Котя. – С нами зверь. – Аминь, – шепотом закончил Сумкин и поправил очки на носу. – Очень курить хочется, – пожаловался он Чижикову. – Может, покурим, старик? – Терпи, – велел тот. – Вот остановимся дать отдых ногам и придумаешь, как объяснить ему, – Котя кивнул на Лю Бана, – и ему, – Котя кивнул на мальчика Суня, – что это у тебя за дьявольская дымящаяся палочка торчит изо рта. – А тебе будто не хочется? – горячо зашептал Сумкин, блестя очками. – Хочется, – согласился Чижиков. – Но я терплю, потому что так надо для дела. Понял? И они вошли в лес. Попервости Сумкин радовался: скорость движения заметно снизилась, к тому же в лесу было прохладно, хотя уже начинало припекать. Но вскоре Федор нахмурился: идти по густому, нетронутому лесу, где никто не потрудился прорубить просеку, удовольствие сомнительное, тем более в древнекитайских, как великий китаевед их назвал, лаптях, подо швы которых позволяли во всем разнообразии ощущать сучки, палки и прочую почву. Волевым усилием догнав Чижикова и заковыляв рядом, Федор шепотом потребовал, чтобы ему немедленно разрешили переодеться в привычные разношенные туфли, болтавшиеся в дорожном свертке за спиной, но получил мотивированный соблюдением конспирации отказ. В результате Сумкин отстал – плелся самым последним. Там, в арьергарде его атаковали комары. Комаров в лесу оказалось немного, но всем им крайне полюбились оттопыренные уши великого китаеведа. Шпунтик, хоть и не очень Сумкина любил, тем не менее всячески поддерживал его: бежал рядом, иногда даже отставал – и когда Федор оглядывался, изображал крайнюю усталость. Сумкин, видя, что кому то еще хуже чем ему, бодрился, хотя, конечно, до конца не верил лукавому коту. Потом Федор сообразил, в чем прелесть быть замыкающим, и тихонько, пряча сигарету в кулаке, закурил, что на время примирило его с лесом и отпугнуло комаров. Примерно через час в густо стоявших на пути деревьях забрезжил просвет. Лю Бан и Сунь Девятый первыми выбрались на небольшую поляну. Чижиков шел следом и с ходу налетел на внезапно остановившегося смотрителя, ощутимо толкнув будущего основателя династии Хань. Тот не обратил на толчок никакого внимания – настороженно глядел вперед, взявшись показательно за рукоять меча. Сзади уже тянули шеи, пытаясь понять, в чем дело, Ника и Сумкин. Посреди поляны лежал плоский замшелый камень, а на камне лицом к пришедшим сидел странного вида человек. Был он гол по пояс и изрядно мускулист, мощный торс его покрывали многочисленные черные грубые татуировки. |
