— Эй, стройбатовцы! — хохотали солдаты, тыкая в нас пальцами. — Вы в курсе, что вам теперь автоматы выдавать не будут, только лопаты! Ну или веники!

Мы молчали и никак не реагировали.

На днях нас тоже переодели в стандартную «Афганку», изъяв модную темно-синюю униформу. Конечно, было неприятно, но куда деваться?

Берцы тоже забрали, выдали стандартные «кирзачи», да еще и порядком изношенные. Смело можно было сказать, что постепенно стирались все следы существования «Барьера». Я в который раз убедился, что если подразделение с таким названием ранее и существовало, то оно закончило точно так же. Только, скорее всего, еще раньше. Начальство считало, что это пустая трата средств…

Возможно, именно это событие и сломало капитана Гнездова. Впрочем, откуда мне знать? Почему его сын стал тем, кем стал, оставалось только гадать.

На время ремонта офицеры временно переехали на второй этаж здания. Ну а мы принялись за работу. Первым делом содрали старые обои, которые висели здесь еще до образования учебного центра. Почему-то во время прошлого ремонта их не посчитали нужным заменить на более свежие.

Во время выноса старой мебели, на окне за шторой я обнаружил картонную папку, со шнуровкой. Видимо, ее просто забыли, так как штора была плотной и за ней сложно было что-то разглядеть.

Без зазрения совести, я расшнуровал папку и заглянул внутрь. Сначала, увиденное меня никак не зацепило. Какие-то приказы и распоряжения, содержимое которых меня совершенно не касалось. А вот дальше, я закусил губу…

Мне в руки попалась выписка, со списком личного состава подразделения «Барьер». Напротив Горчакова и Денисова стояли какие-то плюсики, сделанные синей ручкой. А вот моя фамилия была жирно обведена в овал красной ручкой, что говорило само за себя. Кто бы ни сделал эти пометки, он прекрасно понимал, что делает и кто мы такие. Кто я такой.

Это заставило меня задуматься. Во что же я влез?

Помимо выписки, я нашел свою фотографию, служебную характеристику, подписанную капитаном Гнездовым. Даже дата стояла — день, когда нас расформировали. С интересом прочитал ее, убедившись, что она примерно соответствует тому, как я себя зарекомендовал. Однако меня насторожила фраза — «непредсказуем, эрудирован, свободно импровизирует в сложной ситуации, может представлять интерес для заинтересованных лиц…».

Что, блин? Гнездов что, считал, что я могу стать перебежчиком? Бред! Ну, командир, а я-то считал тебя умным мужиком… И как ты не разглядел во мне истины?!

Перевернув характеристику, я заметил, что на обратной стороне, той же рукой выведена дата: восьмое сентября, 1985 года.

— Ну и что это значит? — вслух пробормотал я.

— Леха, чего ты там в бумажках копаешься? — окликнул меня недовольный Денисов. — Может, уже поможешь?

— А? Да, сейчас, — отозвался я, убирая папку. Я намеревался прихватить ее с собой, чтобы потом изучить содержимое получше — вдруг, я пропустил что-то важное?!

Вернулся к работе, несмотря на то, что мысли были заняты совсем другим.

На пол канцелярии планировали положить самый простой паркет, которого в Союзе было наготовлена просто тьма. Где его только не было… И в детских садах и школах, пионерских лагерях, актовых и танцевальных залах, административных зданиях.

Сдирая последние куски обоев, я услышал, как в дверь кто-то настойчиво постучал.

Так как я ближе всех находился к выходу, вздохнул и направился к двери. Считал, что это опять забавляются дружки Сипкина. Но я ошибся.

Это был Генка Иванец. И вид его не на шутку меня испугал.

— Леха, дуй за мной. Срочно! Есть крайне важная информация для тебя! — с ходу, тихим голосом произнес он.