Это была самогонка. Крепкая, настоящая. Экологически чистый продукт.

Я наполнил рот, тут же сглотнул. Разбитую десну обожгло болью.

— Женька, послушай меня внимательно… Ты очень странный человек, пытаюсь понять тебя и не могу. С душой у тебя что-то не так. Как будто не твоя она, — егерь смотрел на меня таким пронизывающим взглядом, что мне не по себе стало. — Не отсюда. А медведь приходил за тобой, однозначно! И не спорь, это так! Пострадало два человека, один насмерть. Богом тебя прошу, расскажи мне все как есть! Расскажи, что у вас там случилось? Что бы это ни было, обещаю, никому говорить не стану. Дальше этого дома твои слова не уйдут! Но, чтобы разобраться, я должен знать, почему этот зверь затаил на тебя такую лютую злобу!

Я тяжело вздохнул.

— Матвей Иванович… Правду говорю. Все, что было до моего пробуждения, не помню!

Вдруг старик схватил ружье и решительно навел его на меня.

— Ты меня не понял! — жестко произнес он. — Я же вижу, что-то с тобой не так. Ну, говори!

Я колебался. Так не пойдет. Нужно как-то выбираться из сложившейся ситуации… Счет пошел не секунды, а правдоподобной версии не хватало. И все же…

— Ладно! — наконец-то решился я. — Ладно, раз уж мы говорим откровенно, то так и быть, расскажу тебе причину. Вот только мой ответ тебе точно не понравится. Поэтому изволь…

— Ну говори уже, — нетерпеливо произнес он, буравя меня внимательным взглядом. — А там разберемся.

Я судорожно выдохнул. Шаляпин, блин недоделанный.

— В общем, насчет души, наверное, ты прав. После пробуждения на той чертовой поляне, я постоянно слышу чужие мысли. У меня чужая память, чужие воспоминания. Я не помню, где моя настоящая жизнь, а где другая. В голове все перепуталось. Я многое забыл, не помню где мой дом и где моя семья. Не помню работу у Снегирева, зато помню совсем другое и это меня пугает. Создается ощущение, как будто бы часть меня не из этого времени… — старательно драматизируя, негромко произнес я. Рассказ был сбивчивым, но я все равно старался говорить максимально убедительно. — Не знаю, как это иначе объяснить. Не помню кто я, в голове крутятся тревожные мысли, которые не принадлежат мне. От своей прошлой жизни я ничего не помню. Я даже не знаю, где заканчивается моя настоящая жизнь, а где начинается чужая…

Егерь молчал, слушая мою речь. Он то хмурился, то на наоборот его лицо расслаблялось.

— Все ярко и правдоподобно, что я в растерянности. Тьфу ты, даже слов нужных подобрать толком не могу. Откуда-то твердо знаю, что звать меня Евгений Громов, семьдесят третьего года рождения. Родом из города Сочи. Попал сюда из начала двадцать первого века. Вроде как был боевым офицером, затем спасателем, помогал людям в чрезвычайных ситуациях. А еще, при спасении погребенных под обломками людей, был раздавлен бетонными плитами. Так что выходит, я погиб. А затем сам не знаю как, очнулся на той проклятой поляне. Все, что произошло с моей группой и жизнью до пробуждения — сплошной мрак. Вот как хочешь, так и понимай.

Матвей Иванович молча слушал мой рассказ, глядя прямо в глаза.

— Не хотел я тебе этого говорить, потому что сам ни черта не разобрался. Переживал, что возьмешь ружье и пристрелишь меня на месте, — уже спокойнее продолжил я. — А к вопросу о медведе… Подозреваю, что браконьеры, в числе которых я находился, сделали какое-то дерьмо. Может и я сам что-то натворил. Видимо, у нас там произошел какой-то конфликт. Что произошло, хоть убей, не помню. Очень хочу помочь тебе во всем разобраться, но не знаю с чего начать…

Повисла напряженная пауза. Я ожидал реакции от лесника, но ее все не было.