Генри Каттнер, Кэтрин Л. Мур. Назовем его демоном
1. Пролог
Прошло много времени, прежде чем она вернулась в Лос-Анджелес и проехала мимо дома бабушки Китон. Собственно, он мало изменился, но то, что в 1920 году представлялось ее детскому взору элегантным особняком, сейчас выглядело большим нелепым сооружением, покрытым чешуйками серой краски. По прошествии двадцати пяти лет чувство опасности исчезло, но осталось настойчивое и непонятное ощущение тревоги, как в те времена, когда Джейн Ларкин, девятилетняя худая большеглазая девочка, со столь модной тогда челкой, была прислана в этот дом. Оглядываясь назад, в те времена, она могла припомнить одновременно и слишком много, и слишком мало. Когда в тот июльский день 1920 года Джейн вошла в гостиную с зеленой стеклянной люстрой, ей пришлось обойти всех членов семьи и поцеловать каждого: бабушку Китон, чопорную тетю Бетти и четырех дядей. Она не колебалась, когда пошла к новому дяде, такому отличному от остальных. Остальные дети внимательно наблюдали за ней. Они знали; и они поняли, что она тоже знает — но сразу ничего не сказали. Джейн обнаружила, что и она тоже не может упомянуть о неприятности, пока они сами не заведут с ней разговор. Это было свойственное детям понятие об этике. Но тревога ощущалась во всем доме. Взрослые лишь смутно чувствовали, что что-то не так. Дети, как поняла Джейн, ЗНАЛИ. Позже они собрались на заднем дворе, под большой финиковой пальмой. Джейн машинально теребила свое ожерелье и ждала. Она видела, как другие обменивались взглядами, говорившими: «Думаете, она и в самом деле заметила?» Наконец Беатрис, старшая, предложила сыграть в прятки. — Ты должна ей сказать, Би, — влез тут же маленький Чарльз. Беатрис пристально посмотрела на Чарльза. — Сказать ей? О чем? Ты, Чарльз, с ума сошел. Чарльз настаивал, хотя и не очень уверенно: — Ты знаешь. — Держите при себе свои тайны, — сказала Джейн, — но я все равно знаю, в чем дело. Он — не мой дядя. — Видите?! — вскричала Эмилия. — Она тоже заметила. Я же говорила вам, что она заметила! — Смешно, — бросила Джейн. Она прекрасно знала, что тот человек в гостиной не был ее дядей, никогда не был, и что он усиленно притворялся, — достаточно умело для того, чтобы убедить взрослых, — будто он всегда был тем, за кого себя выдавал. Но ясным, лишенным предвзятости глазом не достигшего зрелости существа Джейн могла видеть то, что было недоступно любому взрослому. Он был каким-то… пустым. — Он приехал недавно, — сообщила Эмилия, — около трех недель назад. — Трех дней, — поправил ее Чарльз, пытаясь помочь. Однако, его измерение времени не зависело от календаря. Он измерял время, сообразуясь со значительностью событий, и понятие «день» не служило для него стандартом. Когда он был болен, или когда шел дождь, время для него тянулось медленно, когда же он совершал веселые прогулки в Океанском Парке или играл на заднем дворе, время бежало гораздо быстрее. — Это было три недели назад, — твердо сказала Беатрис. — Откуда он приехал? — спросила Джейн. Снова обмен взглядами. — Не знаю, — осторожно ответила Беатрис. — Он пришел из большого дупла, — сказал Чарльз. — Оно такое круглое и сверкает, как рождественская елка. — Не ври, — одернула его Эмилия. — Разве ты сам это видел, Чарльз? — Нет. Только что-то подобное. — И они не заметили? Джейн имела в виду взрослых. |
