В ресторан я приехал с охраной, что заставило встречающего меня китайца недовольно поморщиться.

— Ваше Сиятельство, безопасность моих клиентов не стоит подвергать сомнению. Особенно в вашем случае, когда я за безопасность отвечаю головой, — без малейшего акцента выдал полный китаец неопределённого возраста, одетый в неброскую, но дорогую национальную одежду.

— К сожалению, я об этом не был предупреждён, — улыбнулся я в ответ, давая понять, что не вижу повода продемонстрировать недоверие, а присутствие охраны в ресторане — это всего лишь продукт недостатка информации.

Устроило или нет китайца моё объяснение выяснить не удалось. Не умею я читать выражение их лиц.

— Что желаете отведать? — ещё раз удивил меня китаец знанием русского языка, когда мы расположились в уютном и просторном салоне, который отдельным кабинетом даже трудно назвать.

Стол уже был накрыт, но свободное место на нём ещё имелось.

— На ваше усмотрение. Лишь бы блюда не были чересчур острыми и экзотическими. Другими словами — змеи, кузнечики и сладкое, сильно перчёное мясо, нежелательны.

— Надеюсь, против морепродуктов вы ничего не имеете?

— Охотно попробую. А там у вас что, утка лежит? — не сдержал я удивления от обычного, с виду, блюда.

— Лакированная утка. Кожа с неё была снята и поджарена до хрустящего состояния, а внутри теперь вымоченное в меду мясо, с грибами и яйцом.

Я с недоверием ещё раз посмотрел на утку. Трудно поверить, что внутри уже нет ни одной косточки, а на хрустящей шкурке не видно ни одного разреза. С виду — утка, как утка. Кулинарная магия, не иначе.

— Боюсь, что даже если я просто понемногу попробую всё то, что здесь находится, то уже наемся, — оценил я количество блюд, выставленных на стол, — Но на самом деле я хотел бы не столько попробовать ваши деликатесы, сколько побольше узнать про Китай. Меня интересуют нравы, верования, и чем сегодня живёт страна.

— Тогда, Ваше Сиятельство, предлагаю вам совместить приятное с полезным. Пока вы пробуете блюда, я постараюсь коротко рассказать про жизнь в Китае, — предложил Ли Юшань, — А потом дополню рассказ, если понадобится и у вас останутся вопросы.

Так, под знакомство с китайской кухней началось моё приобщение к Китаю.

Поднебесная Империя живёт в её нынешнем виде единого государства больше столетия. Блеск киноварных Имперских печатей никак не повлиял на изначальное мировоззрение любого китайца, воспринимающего этот мир восторженно. В нём всегда найдётся место святым даосам, богам и демонам. Мистический туман верований и легенд — это то, что мы, в России, называем отголосками китайской культуры.

К слову сказать — весьма существенными отголосками. Девяносто процентов обычных китайцев в них верят больше, чем в распоряжения китайского правительства, которое порой чересчур часто меняется. А что делать, если у их нынешней Императрицы, судьба которой достойна отдельного романа, всего два увлечения: массовые оргии и публичные казни.

Не реже раза в неделю, а зачастую, гораздо чаще, на центральной площади Бейджинга, отчего-то, в переводе звучащего, как Пекин, проводятся казни. И, как вишенка на торте, там, почти всегда, присутствуют высокопоставленные чиновники. В виде жертв. Обычно их казнят последними. Особо изощрённо. Вот уж чего у китайцев не отнять — так это фантазии. Умеют удивить, что изысками в казнях, что в кулинарии.

Небольшой рассказ китайца закончился почти одновременно с окончанием моей трапезы. Больше я пробовать ничего не смог. Наелся так, что ещё немного, и лопну.

— Власти опираются на закон, а народ — на хуэйданы, тайные общества, — завершил свой рассказ Ли Юшань, когда я потянулся за салфеткой, — По сути, они являются теневой администрацией и многие из них очень серьёзно недолюбливают некоторые наши Кланы, особенно тех, кто связан с армией и правоохранительными органами.