— Шшш, — приговаривала она, покачивая девочку. — Шш. Все хорошо. Зои с тобой. Она тебя не бросит, куколка. Не нужно бояться.

   Джулиана моментально перестала плакать и, еще раз тихонько всхлипнув, уткнулась личиком в шею Зои. Та улыбнулась, прикоснулась губами к виску малышки и обернулась к Джонасу. От странного, неизвестно откуда взявшегося чувства у него вдруг защемило сердце. Трое в детской. Словно семья: мать, отец и ребенок. Джонас замотал головой, отгоняя дикую мысль, — так же он недавно гнал от себя неодолимое желание поцеловать Зои Холланд.

   — Могу выделить вам две недели, — неожиданно сказала она. — К Джаннетт приехала сестра, и потому она просила меня поменяться с ней сменами на две недели. Я не хотела, но…

   — Но теперь согласитесь? Она пожала плечами.

   — А теперь соглашусь. Днем буду заниматься Джулианой, а по вечерам попытаюсь приучить вас друг к другу. Не знаю, правда, когда я буду спать, — добавила Зои, еще раз легонько целуя головку девочки, — но, в конце концов, это же всего на две недели.

   — Вы согласны пожертвовать своим временем ради меня?

   — Не ради вас. — Она затрясла головой. — Ради Джулианы.

   Он понимающе кивнул, но не произнес ни слова.

   — Мне очень хорошо известно, каково это — быть кому-то обузой, — произнесла она так тихо, что Джонасу пришлось напрячь слух. — Мне известно, — продолжала она шептать на ушко Джулиане, — каково это — оказаться в доме, где тебя не ждали и не хотели. Среди людей, которые тебя не понимают и не принимают.

   Джонас не нашелся с ответом, а потому промолчал. Но при виде Зои с Джулианой на руках какое-то непривычное тепло медленно затопило его душу. Облегчение, решил он. Наконец-то он сможет вздохнуть свободно. Странно только, что к вполне понятному чувству облегчения примешивалась радость от сознания, что помощь к нему пришла в лице невыносимой медсестры Зои.

   Вконец измотанный, Джонас вечером затормозил у своего дома. Он искренне удивлялся, как это ему удалось проделать весь путь без аварии. Должно быть, сам Господь помог. Да неимоверное количество выпитого черного кофе. Зато теперь усталость и циркулировавший в крови кофеин объединились против него, и неожиданно декорации реального мира поплыли как мираж у Джонаса перед глазами.

   Наверное, именно поэтому, когда вошел в детскую и обнаружил Зои, баюкавшую малышку тихой песенкой, он едва удержался от того, чтобы не прошагать прямо к рыжеволосой«няне» и не запечатлеть на ее губах звучный поцелуй.

   Она переоделась, пока его не было дома. Сменила мешковатый голубой костюм медсестры, в котором он привык ее видеть, на выцветшие синие джинсы и просторный розовый свитер, словно приглашавший потрогать пушистую мягкую ткань, зарыться в ней пальцами, ощутить под ней еще более нежные женские формы.

   А ее волосы… Джонас судорожно стиснул кулаки. Зои оставила волосы распущенными, и они накрыли одно плечо ярко-рыжим водопадом, переливавшимся в лучах вечернего солнца. До сих пор он не осознавал, какие у нее длинные волосы, какие густые и шелковистые.

   В этот момент Джонас понял, что над ним нависла серьезная опасность. Ведь вместо того, чтобы вызывать в нем уже ставшие привычными злость и раздражение, Зои пробуждала… нечто прямо противоположное.