— Передайте милорду мою благодарность, — просипела я. — И попросите… не беспокоиться обо мне так сильно и больше заботиться о своем здоровье.

Миссис Кавендиш заверила, что всенепременно мои слова графу Грейстоку передаст. Это вселяло надежду на то, что больше ночных визитов не будет. Джаред Лоуэлл точно не идиот и понять второй смысл в состоянии.

Два дня я провела с жаром, на третий же заставила себя встать, наплевав на рекомендации доктора Монтегю, и к завтраку вышла. Ну, как вышла… Ланс вывел под руку, ругаясь сквозь зубы. Он разделял мнение доктора Монтегю и считал, что подорвалась я, на самом деле, зря. Может, и зря, но лежать пластом уже не было сил, к тому же постоянно казалось, что я слышу как утекают мои деньги. Больничные у нас в агентстве оплачивали, но исходя из официальной зарплаты, указанной в контракте. А цифры там были так себе.

— Мне же не марафон бежать, а просто в бумажках рыться, — твердила я вполголоса, пытаясь убедить то ли Ланса, то ли себя. На самом деле, голова слегка кружилась, да и температура пусть и спала, однако и до нормы еще не дошла.

— Ты совершенно ненормальная, — отозвался на это смелое и оптимистичное заявление Уолш и вздохнул точно как моя мама, когда я убеждала ее перед школьным выпускным, что вернусь домой совершенно трезвая.

— Нормальная бы к вам не нанялась, — усмехнулась я.

Голосок тоже звучал нежно как карканье вороны, да и отражение с утра не порадовало: кожа нездорового сероватого оттенка, но при этом лихорадочный румянец, да и глаза подозрительно блестят. Наверняка мы с графом Грейстоком будем гармонировать друг с другом.

— Спорить не стану.

Когда хозяин замка узрел меня в столовой, его лицо приняло такое выражение, словно ему очень хочется покрутить пальцем у виска, однако воспитание не позволяет.

— Простите, мисс Лэйк, однако мне думается, вы слишком рано встали с постели, — осторожно обмолвился Грейсток, но больше этой темы не поднимал. Я только постоянно чувствовала на себе его взгляд.

На самом деле, правильно Грейсток молчал, правильно, болезнь мне не добавила ни терпения, ни сдержанности, могла бы и ляпнуть, что самому графу вообще стоит вставать с постели только ради того, чтобы устроиться в инвалидном кресле. Не в его состоянии бросаться на помощь «барышням в беде», да и не только к барышням, а вообще к кому бы то ни было.

Весь завтрак я просидела с угрюмым видом, глотая какую-то редкостную дрянь от доктора Монтегю, которая по идее должна была дать мне сил дожить до утра в вертикальном состоянии. Тело постепенно покрывала испарина, то ли от слабости, то ли от поднимающейся температуры. Однако вида я старалась не подавать, закономерно считая, что меня просто заставят вернуться в комнату, если заподозрят хоть на миг, что я далеко не так хорошо себя чувствую, как пытаюсь это показать.

Ланс, конечно, дотошный и внимательный во всем, что касается нашей работы, однако умудряется при всем этом не замечать многого о тех, кто находится рядом с ним. Давно уже заметила эту странность. Но вот граф Грейсток — он-то наверняка огромный специалист во всем, что касается болезней, значит, точно заметит и может проболтаться Лансу. Последнего не хотелось категорически, потому что если Грейсток и советовал-то извиняющимся тоном человека, который не считает себя вправе делать подобное, то Уолш примется командовать и наверняка заставит меня, размякшую из-за болезни, сдаться и поступить точно так, как он велит.

По дороге в библиотеку случился приступ слабости и головокружения, но я шла позади куратора, и Ланс просто не заметил, как я на несколько секунд привалилась к стене, пережидая. Неожиданно прохладный камень привел в чувство и как будто даже прибавил сил. Уж не знаю, дело просто в температуре или в том, что Корбин действительно стоит на каком-то особенном месте.