|
Говорят, либо окружение влияет на тебя, либо ты на окружение. Лиам вырастил своих детей в соответствии со взглядами нашей семьи и моего отца в частности. Он помнил времена, когда жестокость Деусов пусть и была высокой, но не подменяла собой закон. Некогда, ещё при Неймане Мортифере, даже Высшие Деусы могли понести наказание за массовое уничтожение смертных и Низших, за повальное истребление жизни вокруг. Как мудрый правитель дед понимал, что власть должна быть ограничена в любом случае. Власть правителя – Советом, а власть консулов, входящих в Совет, – правом вето монарха. Алерикс вместе с заново назначенным им же Советом, по сути представлявшим кучку алчных чиновников, сломал эту систему, превратив в кормушку для своих лизоблюдов, с готовностью считавших собственные выгоды от использования ресурсов Континента и не задумывавшихся о том, насколько эти самые ресурсы трудновосполнимы. Непростительная недальновидность для тех, кто может жить столетия. И пусть даже люди плодятся подобно кроликам, тем самым нивелируя высокую смертность, со временем необходимость добычи их откуда-то ещё станет невероятно острой.
У Лиама, как и у его семьи, как и у тысяч, подобных им, не было другого выбора, кроме как согласиться с моим предложением. Он хотел жить, он хотел, чтобы жили его дети и правнуки. Того же самого желали его потомки и все те, кто на протяжении долгого времени молча поднимал вход в купол, позволив мне приучить к себе зверей с Голодных степей. Алерикс просчитался, решив, что страх может сдержать на цепи многотысячное население Континента. Иногда страх бывает настолько сильным, что разрывает любые кандалы, принуждая бежать, но не назад, а вперёд, к самому источнику опасности. Так же, как атаковали обитатели Голодных степей сейчас горожан, жадно вдыхая их души и разрывая тела клыками. Некогда Высшие Деусы, они уничтожали себе подобных с жутким чавканьем, отрывая головы, не отвлекаясь на опустошённые оболочки, падавшие к их лапам. Эти звери, в отличие от остальных, не жалели ни об одном мгновении своей недолгой свободы. Некоторые из них подыхали в страшных муках, выбрав себе соперника не по силам. Но подыхали со злорадной улыбкой и сытые впервые за долгое время. На земле родного Континента, а не под осточертевшим куполом, искажавшим небо над Мёртвыми степями. Я наслаждался тем побоищем, что разворачивалось вокруг. Я нёс смерть каждому городу, в который мы заходили, и она благодарила меня силой врагов, встречавшихся на пути. Я ощущал это могущество в своей крови, оно пенилось в ней волнами, стремясь вырваться наружу и поглотить всё вокруг, испепелить всё, что дышало и сопротивлялось. Оно требовало искоренить Жизнь везде, где мы ступали. Один за другим поселения сдавались, жители склоняли головы, становясь на колени и подставляя шеи, не смея взглянуть в глаза нападающим, повинуясь воле стаи Смерти, которая удовлетворенно рычала, проходя мимо и волной забирая с собой тех, кто покорился, либо сжигая дотла тех, кто до последнего бился. Три дня. Мы захватили практически все земли от купола и до столицы за три дня. Низший мир не вмешивался, отлично понимая, что любое вмешательство в войны Высших грозит им уничтожением. Император не успел призвать их на свою сторону, а они, как сообщали мои шпионы, не торопились идти ему на помощь, а молча ожидали любого исхода войны. Мы несли потери десятками, но отбирали могущество у тысяч и потому упорно шли вперед, пока не споткнулись у самых границ Волчьего рва – самого преданного режиму города. Последняя преграда перед входом в Мрачный. Его неофициально называли «стражем столицы». К тому времени, когда мы подошли сюда, нас уже ждали, соорудив своеобразную стену, пропитанную энергией местных жителей. Она словно разряды тока пробегала ярко-кровавыми сгустками по всей границе этой стены, оседая плотным облаком возле самых ворот в город. Энергия чистой ярости и готовности до последнего отстоять свой дом чётко выделялась на фоне темно-серого неба, опустившегося так низко, что казалось, стоит только подпрыгнуть и можно коснуться его головой. |
