«Я достаточно долго с ней порезвился, чтобы по достоинству оценить твой вкус. И в очередной раз готов выразить свое истинное восхищение им».

Тихим шёпотом в сознание, смакуя каждое слово. Намеренное унижение, манипуляция эмоциями. Я видел не только его силуэт, но и выражение лица, с которым он говорил.

«Скажи, куда ты ее спрятал, и твоя смерть будет легкой. Обещаю».

Процедил сквозь зубы, сжимая кулаки, представляя, как размозжу череп самоуверенному мерзавцу.

«Она мертва».

Выплюнул эти слова, едва не зажмурившись от удовольствия, предвкушая мою боль, но я знал, что это ложь. Я не чувствовал её здесь, но готов был заложить собственную голову, что Лия жива. Я бы понял, если бы ее не стало. Дьявол меня раздери, я знаю, что почувствовал бы, если бы вдруг она умерла.

«Ты лжёшь! Куда ты спрятал её от меня?»

– Две минуты… – монотонный голос Герда.

«Хочешь увидеть, Нейл». Не вопрос, констатация факта. Император скалится, склонив голову набок и внимательно следя за моей реакцией.

«Как много ты готов сегодня увидеть, Мортифер? А впрочем, не важно. Будем считать, что это последнее желание приговоренного. Подойди ко мне, Нейл. Проклятая стена напичкана аурой настолько, что я переживаю за качество картинки и звука».

Что не мешало ему контролировать природу, однако. Но я шагаю вперед, понимая, что это очередная уловка ублюдка, и всё же не могу поступить по-другому. Я хочу увидеть её. Прямо сейчас. Пусть даже его глазами. Мне нужно это именно сейчас. В то время, как Герд отсчитывает последние мгновения. В то время, как носятся по долине голодные звери, добивая своих же раненых, под шёпот тумана, лижущего подошвы сапог и пробирающегося по спине вверх тысячами липких пальцев.

– Полторы минуты, господин…

«Обидно видеть тебя таким слабым».

Император пожимает плечами. Нас разделяют шагов пять-шесть.

– Одна минута…

Он не просит подойти ближе, и я останавливаюсь, ожидая, пока он не откроет мне часть своего сознания, глубоко вдыхая сгустки его воспоминаний. Его глазами её слёзы и истерический смех, её разбитые губы и порезанные вены, снова и снова, как кадры документального кино. Её голос и отчаянная ненависть, звучащая в нём. Насилие, так много насилия, что начинает тошнить и шумит в висках.

Её беззвучный призыв, после которого меняется даже пространство вокруг, исчезают тысячи солдат и срывающийся шёпот Герда, отсчитывающий последние секунды жизни императора. И этот голос вдруг заглушается отчаянным стуком. Так бьётся сердце… Крошечное сердце, отбивающее ритм еще не рождённой жизни. И сквозь пелену осознания ухмылка Алерикса, с самого начала знавшего о нём.

* * *

Герд никогда не видел ничего страшнее в своей жизни. Он никогда не боялся больше, чем в эту самую долгую за его столетия минуту. Говорят, что влюблённые часов не замечают. Так вот, идущие на смерть следят за каждой секундой, потому что каждая следующая может оказаться последней.

Герд оглядывался вокруг себя и видел на лицах своих союзников ту же упрямую решимость, которая не покидала его. Пусть даже за ней прятался самый настоящий животный ужас при взгляде на огромную полупрозрачную стену, пропитанную могуществом тех, кто стоял за спиной императора. Низшему казалось, что он вдыхает не воздух, а капли крови, и на этот раз Деус не мог в полной мере насладиться болью и страданиями других. Впрочем, он был уверен, что и остальные чувствуют то же самое. Возможно, потому, что все они насытились за эти три непродолжительных дня самой кровожадной войны в истории Континента.