Его ноги не касались земли, он пронесся ураганом, увернувшись от удара императора, и схватил его за воротник пальто. Они взлетели над землей, оба оскалившиеся, рычащие, а уже через секунду Алерикс врезался спиной в какое-то здание. Он вцепился руками в плечи Нейла, продолжая вливать в соперника боль, она корчилась на кончиках его пальцев и с шипением врывалась в плоть Высшего Деуса, парализуя движение крови и заставляя медленнее биться сердце. Вся боль, которую когда-то выпил император. Вся боль, которую он превратил в самое страшное для Деуса оружие. А затем Алериксу вдруг стало страшно самому. Впервые за всё это время, и этот страх почуял каждый бессмертный на поле. Он вдруг понял, что Нейл не ощущает ничего. Его тело содрогалось в конвульсиях, а в глазах не было и проблеска страдания. В его глазах император различал лишь жажду своей смерти, и это было самое жуткое, что он когда-либо видел. Именно эта жажда давала силы Нейлу сопротивляться той энергии, что сейчас рвала его тело на части.

А потом удар головой, и голова Алерикса откинулась назад, из носа хлынула кровь, и император мог поклясться, что увидел, как едва не закатились от удовольствия глаза Мортифера.

– Понравилось? – выдавил из себя, сплёвывая на землю, пытаясь вырваться из цепкого захвата. – Оценил?

Мортифер захохотал и, резко подавшись вперед, вгрызся клыками в шею соперника. Тот затрясся, стараясь отбиться ногами, но тщетно, ублюдок прочно пригвоздил его к каменной стене. Он выпивал кровь императора и в то же время выпускал в его вены все свои эмоции, и того скручивало от агонии, что наполняла его тело. Алерикс ощущал, как искорёжило внутренности от того потока, что теперь распространялся по ним смертельным ядом.

Нейл оторвался от горла правителя и, улыбнувшись окровавленным ртом, ответил:

– А тебе понравилось? Оценил?

– Меня не так-то просто убить, Нейл.

Мортифер лишь усмехнулся и посмотрел на посеревшего императора, тем не менее нагло улыбавшегося и не признававшего поражения. Его синие глаза ярко выделялись на бледном полотне лица, преисполненные самого настоящего вызова и самоуверенности. Глаза, которые видели то, чего не должен был увидеть ни один. Глаза, показавшие ему то, чего не должно было произойти.

Через секунду тысячи солдат, успевшие пересечь границу и сражавшиеся внизу и в воздухе, на крышах домов и в долине, содрогнулись от криков умиравшего императора, а подняв головы вверх, тут же отворачивались. Деусам не привыкать принимать и получать боль, но видеть, как вырывают когтями глаза тому, кто еще недавно олицетворял собой всё могущество расы… как падает он на землю с огромной высоты и поднимается, но его сил хватает только на то, чтобы подняться на колени… Словно насмешка над понятиями «сила» и «величие».

Мортифер склонился над ним с жестокой улыбкой, глубоко вдыхая его страдания, а потом сделал резкий выпад рукой и вырвал сердце императора. Оттолкнул его труп ногой на землю, и встав на него, как на постамент, резко вскинул руку вверх, сжимая свой истекающий кровью трофей. Он выжимал до последней капли всё еще содрогавшееся сердце своего родственника, глядя, как разбивают его воины соперников, как те покорно склоняют головы или умирают с жуткими криками, не согласные покориться новому императору.

Пройдёт немало времени, эта война станет легендой, которую будут рассказывать детям, о ней прочтут учащиеся в учебниках истории, они будут приводить друг другу выдержки из воспоминаний бойцов, за три дня свергнувших режим, просуществовавший столетия. И пусть план восстания разрабатывался несколько десятков лет, ни один житель Единого Континента не посмеет засомневаться в том, что победу принесла именно идея Нейла Мортифера сплотить жителей Континента, выстроить чёткую жёсткую схему взаимоотношений всех рас и донести её своим сторонникам. И пусть многие Высшие могли увидеть в теории Мортифера постулаты, которые приводили их как минимум в недоумение, всё же адекватное понимание ситуации и преданность Верховному консулу оказали немалое значение на принятие ими решения.