– Да, – сказала она недовольно. – Екатерина Михайловна выписала на вас пропуск.

Она еще раз осмотрела нас с головы до ног и поджала губы, словно упрекала Екатерину Михайловну за такое легкомыслие.

– Идите, – сказала она с сожалением.

И мы пошли к лифту.

Лифты в доме были старые, но новые. Не сочтите за каламбур: просто когда дом ремонтировали, точнее говоря, реставрировали, то лифты заказали точно такие же, какие там стояли раньше. Знаете, такая модель, в которой приходится самим дверь открывать.

Зато внутри лифты были отделаны с современной роскошью: зеркальные стены, вмонтированные в потолок светильники, изящная хромированная панель управления.

В общем, все говорило о том, что дом, в котором жила актриса, был привилегированным.

Мы поднялись на четвертый этаж, открыли сетчатую дверь и вышли на лестничную клетку.

На площадке всего две квартиры. Одна справа, другая слева.

– Нам сюда, – сказал Саша и направился к старинной деревянной двери с латунной табличкой на ней: «Серебряков А. В.» Под фамилией было написано мелкими буквами: «Профессор медицины».

– Очаровательно, правда? – спросил Саша, нажимая на кнопку старомодного звонка. – Все сведения о хозяине прямо на входе.

– Очаровательно, – согласилась я.

Тут за дверью послышались легкие шаги, и приятный молодой голос спросил:

– Кто там?

– Екатерина Михайловна, это Погодин, – ответил Саша негромко, но очень отчетливо. – Мы с вами договорились о встрече.

– Да-да, – ответил молодой голос.

Загремели замки, дверь отворилась.

На пороге прорисовался стройный женский силуэт. Яркое солнце било в огромное овальное окно за спиной хозяйки и не давало нам разглядеть ее лицо.

– Прошу вас, – вежливо сказала женщина и посторонилась.

Мы вошли в большую просторную прихожую.

– Гардероб справа от вас, – продолжала руководить хозяйка, но делала это так приветливо, что просто хотелось ее слушать и слушать.

Саша забрал у меня полушубок. Достал из старинного гардероба вешалку и аккуратно развесил мех.

– Тапочки внизу, – сказала хозяйка.

– Можно, я босиком похожу? – спросила я. Оглядела сверкающие янтарем полы и добавила:

– У вас так красиво!

– Как вам угодно, – ответила женщина с полузабытой церемонной вежливостью. – Прошу за мной.

Она повернулась и пошла вперед, навстречу ослепительному солнечному свету. Мы с Сашей двигались в кильватере, прикрывая глаза ладонью.

Миновали ряд огромных комнат с высокими потолками. Комнаты были обставлены просто, но удивительно изящно: старинный буфет с резными створками, старинные напольные часы с такой же художественной резьбой, старый рояль с ажурным пюпитром, потертые, но уютные диваны, сверкающие овальные столики, стулья с готическими спинками, огромные напольные вазы…

Стены украшали картины, явно не купленные в ближайшем супермаркете, иногда старые фотографии.

Мне очень хотелось рассмотреть все это великолепие поближе, но хозяйка плавно двигалась вперед и останавливаться было невежливо.

Наконец Екатерина Михайловна привела нас в огромную комнату, которая, очевидно, служила одновременно библиотекой и кабинетом. Стены были заставлены тяжелыми черными шкафами, у окна располагался письменный стол.

В центре комнаты стояли кожаные кресла, расположенные вокруг черного журнального стола.

Комната выглядела одновременно мрачной и стильной.

– Прошу, – пригласила хозяйка.

Мы расселись вокруг стола.

– Чай, кофе?

– Спасибо, не стоит, – ответил Саша вежливо.

– Вы курите? – спросила его хозяйка.