– Ну! – призывно сказал Лимонад. – Вздрогнули? Отметим первый день на новой работе?

– О‑о... – я схватился за голову. – Вот ты о чем... Ну тогда уже заодно и последний.

Лимонад, похоже, пропустил мои слова мимо ушей, полностью погрузившись в процедуру разлития водки, которую он проводил с истинно научной сосредоточенностью. Кстати, звали его на самом деле Женя, а кличку свою он заработал тем, что в юные годы, желая выглядеть эстетом, смешивал кошмарные коктейли из водки и лимонада «Буратино». С Лимонадом я учился в старших классах, он был постоянным участником тех моих диких вечеринок, да вот только в военное училище его никто не отправил. Поэтому в жизни Лимонада все сложилось иначе – он благополучно вылечился от триппера, сдал выпускные экзамены в школе, армию закосил, для чего срочно женился и срочно сделал двоих детей. Еще Лимонад не избавился от привычки курить травку, отчего почти всегда пребывал в хорошем настроении и глядел на мир ошалело‑веселыми глазами мартовского зайца. Поскольку деньги и карьера для Лимонада были понятиями из другой жизни, в быту он был скромен, носил летом и зимой попеременно два одинаковых джинсовых костюма с заплатами на коленях и на локтях. Еще Лимонад категорически отказывался стричься, и стянутые в пучок волосы свисали у него примерно до середины спины. Короче говоря, он выглядел так, как и должен выглядеть двадцатипятилетний хиппи, изрядно побитый жизнью, но не считающий себя побежденным. Его трудно было победить, потому что терять Лимонаду было практически нечего. Он торговал на углу бусами, браслетами, ксивниками и тому подобной бижутерией. Это давало Лимонаду кое‑какие деньги, но именно кое‑какие.

Еще Лимонад иногда вспоминал, что он – отец семейства, и после этого немедленно принимался экономить на всем. Приступы эти обычно длились недолго, но... Я взял принесенную Лимонадом бутылку водки, изучил этикетку и пришел к выводу, что сегодня у Лимонада как раз очередной приступ. Если уж «повезет» с утра, так не отпустит до вечера. Я вздохнул.

– Давай отметим, – сказал я. – Только чокаться не будем. Помянем, значит, Георгия Эдуардовича Джорджадзе.

– Само собой, – Лимонад торопливо опрокинул рюмку в рот и только после этого поинтересовался: – А это кто?

– Это был мой шеф, – объяснил я. – Его не стало сегодня.

– Это как? – спросил Лимонад, разливая по второй.

– Атак. Был человек, ездил себе на машине... А потом его не стало.

– Стоп! – Лимонад сделал себе здоровенный многослойный бутерброд, перемолол его пожелтевшими от курения зубами и затем вернулся к вопросу о том, как это люди вдруг начинают «не быть». – Это что, тот самый крутой бизнесмен? Которого ты должен был охранять? Да?

Я кивнул.

– Ну и чего с ним стряслось? Неужто убили? – догадался Лимонад по моему скорбному виду. – Хреново... Не повезло мужику.

– А мне повезло? Я‑то без работы остался! Успел только на двести баксов прибарахлиться...

– Неплохо, старичок, неплохо, – радостно отреагировал Лимонад на названную мной цифру. Он подергал меня за штанину. – Двести, да? Нормально...

– Не нормально. Ни фига не нормально. Когда твоего начальника мочат из автомата, стоит тебе на минуту выйти из машины, – это не нормально!

– Ах да, – спохватился Лимонад. – Тогда ты действительно попал, старичок. Хотя что ты дергаешься? Все не так плохо.

– В каком смысле? – спросил я с тайной надеждой, что Лимонад, будто библейский пророк, укажет мне путь к свету в конце тоннеля.

– Ну ты же не в личное услужение этому Джорджадзе нанимался, – резонно заметил Лимонад.