– Молчи уж, – отмахнулась Тамара, чье лицо пошло красными и белыми пятнами.

– Он – это кто? – заинтересовался старший из шестерых. – Он – это тот, у кого дискета?

После всего, что со мной сделал ДК, покрывать его игры я не собирался.

– Да, – сказал я. – Он – это тот, кто вам нужен. Он – это тот, у кого дискета.

– Интересно, – парень наклонился надо мной, гипнотизируя меня тяжелым взглядом готового к случке быка‑производителя. – И где он сейчас? И как его зовут?

– Он – это тот, кто вас сюда навел, – сказал я. – Кто вам дал информацию про этот коттедж... Вот у него и дискета. А где он – я понятия не имею.

Парень не разгибался, продолжая гипнотизировать меня.

– Что‑то не так? – забеспокоился я. – Я непонятно выразился?

– Да заткнись ты, – сказал парень и лениво ткнул меня в лицо растопыренной ладонью, после чего я ощутил на губах соленый вкус крови. – Я думаю.

Подумав, парень повернулся к остальной компании и сомневающимся тоном спросил своих коллег:

– Это он кого имел в виду? Это что, тот самый?

Коллеги переглянулись, и один из них сказал:

– Похоже, что так.

– Ну, – сказал старший, – тогда все просто. Тогда это минутное дело.

Все‑то у них было легко и просто. На то они и финансово‑промышленные группы.

– Я пойду схожу к машине, – сказал старший. – А вы тут займитесь этими двумя. И не забудьте диктофон включить, чтобы все слова до последнего записались. Только разведите их в разные комнаты, чтобы не было, как в прошлый раз – один орет, другого не слышно. Другой орет, первого забивает...

После этой инструкции мне стало совсем нехорошо. Тамара задрожала и с перепугу затянула песню, которую я уже однажды слышал в ее исполнении:

– Ребята, – с придыханием сказала она, – у вас такая напряженная и опасная работа... Вам нужно расслабиться. Я – та женщина, которая сможет вам дать те наслаждения...

– У нас так нельзя, – прервал песню один из шестерых. – У нас секс и алкоголь только после работы. А я так думаю, что после работы мы с тобой, подруга, не увидимся...

Тамару это сообщение совсем расстроило, да и моя физиономия, видимо, не лучилась счастьем. Во всяком случае, старший шестерки, направляясь к двери, счел нужным подбодрить меня:

– Не переживай, мужик. В жизни все нужно испробовать. В том числе и бутылку водки в заднем проходе...

Я хотел спросить, испробовал ли он сам такое счастье, но тут в комнату что‑то влетело.

Судя по отверстию в оконном стекле, это не была муха. Судя по брызнувшей из шеи старшего крови, это не была и бабочка.

А потом они полетели целыми стаями.

3

Эти шестеро – они были ребята, тренированные специально для таких переделок, поэтому не испугались, когда пули стали биться во все окна. Точнее, те из них, кого не скосило первыми пулями, – они не испугались. Их осталось трое или четверо. Они попадали на пол и принялись палить в ответ, причем у меня были большие сомнения, что они видят, куда стреляют. Глядя на ситуацию под своим особым углом – то есть забившись в угол, – я решил, что, если кто и пострадает от этих стрельб, так это Тамарин коттедж и мирное население, то есть мы с Тамарой.

Самое время было перебираться в более безопасное место, например на второй этаж или в ванную комнату, где окон не было. Я стал кричать Тамаре, чтобы она ползла вслед за мной, но то ли у нее были свои особые планы, то ли у нее, как и у меня, от грохота заложило уши.