– Но сейчас‑то уже не дает, так что пора задуматься, – предложил я.

– Я задумалась, – сказала Тамара. – Я задумалась и поняла, что ровным счетом ничего не знаю про бизнес Джорджика. Куда‑то он ездил, кому‑то звонил... И вот доездился. И я вместе с ним.

Голос ее стал грустным, но лично мне было непонятно, кого она жалеет – то ли Георгия Эдуардовича, то ли саму себя.

– Значит, – Тамара бросила на меня быстрый взгляд, – ты, Александр, не горишь желанием со мной работать? Наследством быть не хочешь, аванс считаешь отработанным. Помочь бедной женщине, оказавшейся в беде, тоже не желаешь.

Я скептически хмыкнул – бедная женщина на «Ягуаре».

– Вообще‑то дел у меня нет никаких, – осторожно проговорил я. – Вообще‑то работа мне нужна...

– Ну так в чем же дело? Решайтесь! – Тамара воодушевленно надавила на газ, одновременно поворачивая вправо. – Давайте поработаем... – Она почему‑то опять перешла со мной на «вы».

– Так вы же бедная женщина, – ответил я ее же словами. – А за работу обычно платят.

– Какой вы меркантильный! – укоризненно произнесла Тамара. Я хотел ляпнуть что‑нибудь насчет натуроплаты, но удержался. Хотя грудь Тамары постоянно держал в поле своего зрения. – Ну, а если деньги Джорджика отыщутся...

– Уже интересно, – прокомментировал я.

– ...тогда я смогу вам заплатить.

– Это совсем другое дело, – сказал я, думая при этом, как объяснить Тамаре, что интересует меня не столько денежная сторона дела, сколько возможность получить стабильную приличную работу. Ну и хорошо оплачиваемую, само собой. Георгий Эдуардович, как мне казалось еще в пятницу, предоставил мне именно это. Но господина Джорджадзе уже не было в живых, и мне приходилось все искать заново. Предложение Тамары выглядело не слишком привлекательным, потому что я чувствовал – это занятие на пару недель от силы. В конце концов деньги Джорджика обнаружатся в какой‑нибудь коробке из‑под ксерокса, лежащей в подвале на даче, а после этого мои услуги вряд ли понадобятся женщине, переставшей быть бедной. Да и вообще – таскаться сутки напролет с Тамарой, терпеть ее выходки, мириться с перепадами настроения... Кошмар.

Тамара остановила машину возле двухэтажного кирпичного домика, на котором висела солидная табличка « Интерпродтрест».

– Это что? – осведомился я.

– Я хочу одолжить денег, – пояснила Тамара. – Здесь работает один знакомый Джорджика, он сейчас занимается организацией похорон... Я думаю, он войдет в положение и даст мне с полтысячи долларов на текущие расходы.

– Интересно, – сказал я, – почему бы нам было не заехать сюда сначала, одолжить пятьсот баксов, а потом уже поехать в ресторан и пообедать как приличным людям?! – Я гневно посмотрел на Тамару и демонстративно отряхнул колени недавно купленных брюк, которые после проползания по асфальту выглядели уже не столь шикарно.

– Так у меня же был стресс, – пояснила Тамара. – А когда у тебя стресс, обо всем остальном забываешь. Честное слово. – И она приложила ладонь к левой груди, но только я ей не поверил. Просто еще раз посмотрел на грудь.

Тамара оставила меня сидеть в машине, а сама пошла в дом из красного кирпича. Я включил приемник, и «Европа‑Плюс» ударила по мне сразу из четырех колонок. Минут через пять дверь «Интерпродтреста» отворилась, но по ступеням спустилась не Тамара. Это вообще был мужчина, точнее – молодой парень лет двадцати с хвостиком. Что примечательно – кавказской наружности.