Какое-то время уходит на поиск Пуном майора, затем на согласование списка всех проходящих.

Когда это утрясаем, начинается повторная эпопея, разрешение на провоз собственных учебных боеприпасов.

— Для чего вам это необходимо? — Какой-то секунд-лейтенант с ленцой указывает на наш запас, который мы тащим на себе.

— Ваше руководство не подтвердило наличие у вас необходимого количества боеприпасов необходимой маркировки, — безмятежно отвечает Пун, одетый как и все, в робу без знаков различия. — Если хотите, давайте сбегаем к начальнику полигона.

Бежать секунд-лейтенанту не хочется, потому нас в итоге пропускают.

Вначале провожу всех по периметру, показывая позиции и объясняя упражнения. Пун идёт следом за мной вместе со всеми, слушая меня на общих основаниях.

Затем делим курс на расчёты, расчётам присваиваем номера.

Расчёты объединяем в две группы.

Расходимся, в разные концы, чтоб не мешать друг другу, и занимаем двумя группами разные рубежи. Принесённые с собой мины делим поровну между позициями.

Расположив курс осваиваться на позициях, беру по пять расчётов из каждой группы и веду всех на склад. Где меня ожидает крайне неприятный сюрприз.

Мои пломбы частично нарушены, кто-то явно ковырялся в обслуженной мной вчера технике.

Вынужденно подзываю давешнего унтера:

— На этой трубе сорван поворотный механизм. На этой — горизонтирующий. Будьте добры, замените эти трубы на соответствующие. В течение пяти минут жду нормальный инструмент. — Смотрю на унтера сверху вниз из-за разницы в росте. — Вчера я лично приседал тут до ночи, вот мои личные пломбы. Они сорваны. Мы с вами договаривались о том, что их никто не трогает.

Говорю спокойно, без вызова, стараясь быть максимально конструктивным. Хотя вести себя охота совсем иначе.

— Для вас и это сгодится, — явно нарывается унтер, не двигаясь с места и спокойно глядя на меня снизу вверх.

Ну что ж, не буду его разочаровывать.

— Зачем вы сейчас сознательно затеваете конфликт? — спрашиваю его, пытаясь скопировать спокойный тон Пуна как можно ближе к оригиналу. — Не заставляйте меня…

— И это сойдёт, — перебивает меня унтер, продолжая смотреть в глаза.

Прикидываю быстренько свои действия. «Съехать на базаре» — не вариант. Во-первых, самоуважение. Это всё, что у меня осталось в обоих мирах.

Во-вторых, он просто позорит меня перед курсантами. Они смотрят на меня с ожиданием. Ещё чуть-чуть, и оно перерастёт в брезгливость.

Бежать сюда два десятка километров, чтоб молча утереться…

А ведь мне их не только учить (кстати, именно доверие ко мне, как к инструктору, он сейчас и подрывает). Мне их, возможно, как минимум на практике ещё на задачи водить.

Унтер спокойно смотрит на меня, видимо, не ожидая того, что я сейчас сделаю.

В его глазах, я — не дворянин. Явно второй сорт. Который должен знать своё место и, в соответствии с ним, пытаться что-то ему доказывать, в надежде на снисхождение барина к холопу.

Но мне на местные сословные заморочки плевать.

— Три. Два. Один. — Досчитав, без затей вгоняю кулак в его нависающее над ремнём брюхо. С ожидаемым результатом.

Возможно, он когда-то и представлял из себя что-то серьёзное, но как артиллерист. Лично мне на кулаках он вряд ли был соперником даже раньше, до того, как разъелся, словно боров. Плюс, в своём текущем теле, я ощутимо выше и тяжелее большинства окружающих меня людей.