Унтер предсказуемо приседает в коленях и сгибается, судорожно хватая ртом воздух.

Жду около минуты. Наблюдая за его эмоциональным фоном, что называется, ловлю за хвост догадку:

— У вас просто нет рабочих труб в необходимом количестве? — По его эмоциональному отклику, вижу его молчаливый ответ.

— Ты не в себе, сержант? — хрипит скрюченный унтер. — Да я тебя…

— Вот же твари… Какие же вы твари.

Мне сейчас почему-то вспоминается отсутствие Второго кирассирского на позициях в Ужуме из опыта Атени, которое потом было оправдано неготовностью людей и техники. Видимо, и там тоже был такой же товарищ. Пожалуй, даже не один.

По факту это было дезертирство.

Без их тяжёлого вооружения, мы тогда держались, сколько могли. Но дуэль бультерьера и алабая — это дуэль легковеса против супертяжа. С заранее предсказуемым результатом.

Не могу мысленно не сравнить его с нашим уоррентом Вальтером. Готовым, кажется, ко всем ситуациям, как лично, так и вверенным имуществом, и даже личным составом.

Уже молчу, что я лично приводил эту технику в порядок вчера до позднего вечера.

Ну и дома… Нас на марше должны были сопровождать мотострелки. Которые тоже почему-то не появились.

Армии разные, но ситуации почему-то поразительно схожие.

— Ну тогда не обижайся, болезный… — уже безэмоционально обращаюсь к этому унтеру, показательно выпячивающему свой баронский жетон.

Видимо, у меня накопилось достаточно того, что я мечтал высказать всем причастным и в Ужуме, и дома.

Ну и за «сержанта» отдельный спрос. Как ни кинь, по местным реалиям, это прямое оскорбление. Ещё и при подчинённых. Потому дальше действую крайне неконструктивно.

Бью унтера по пузу ещё пару раз. Пока меня не останавливает какой-то незнакомый секунд-лейтенант, видимо, начальник унтера, появившийся откуда-то с улицы:

— Немедленно прекратить! Что происходит?

— Разучиваем вместе наименования воинских званий. Вместе с порядком обеспечения учебных занятий. — Отвечаю, отступая на шаг и намеренно игнорируя правильное обращение к старшему по званию.

— Немедленно прекратить! — цедит недолейтенант, — Отставить занятия! Сейчас будем разбираться, что вас тут не устраивает.

— Не бзди жаром, а то угоришь… — отвечаю деревенской поговоркой своей местной родины.

Недолейтенант выпучивает глаза, как камбала, глядя на меня, и набирает побольше воздуха. Видимо, готовясь к ответной тираде.

Но в этот момент в дверях склада возникает Пун, явно сообразивший по нашему отсутствию, что что-то пошло не так.

— Отставить прекращать занятия. Господин хавилдар, разрешите, — Пун, просёкший обстановку, неслышно «притёк» сзади и вклинивается между мной и артиллеристами. — Господин секунд-лейтенант, пожалуйста, занимайтесь своими людьми. И не нужно вмешиваться в процессы подготовки подразделений, которые вам не подчиняются.

— Вы не видели рукоприкладства вашего нижнего чина? — поворачивается недолейтенант к Пуну. — И его хамства в наш адрес?

— Я не только видел рукоприкладство. Я ещё и слышал его причину. У меня отличный слух. — Как обычно, ничего не выражающим тоном отвечает Пун.

Он, кстати, в курсе, что я тут вчера до ночи ишачил. Я сам ему рассказал об этом по дороге сюда в подробностях и красках, чтоб поржать вместе.

— И вот с этой причиной будем разбираться уже мы с вами. Поскольку это прямой саботаж с вашей стороны. — Продолжает Пун, подходя вплотную к лейтенанту и упираясь глазами ему в переносицу.