— Да мне всего лишь двадцать три года, Том. У меня еще все впереди, не так ли?

Глаза его задержались на ее лице, и он прошептал:

— Не знаю… Те розы вам подарил Ричард?

— Нет, — ответила она не колеблясь. — Если уж вам так надо знать, они от Хью.

— А это кто?

— Хью? Адвокат. Он полон ощущения собственной значимости, а еще у него неподражаемые манеры. — Дайана комично подняла бровь. — Знаете, он не принимает отказов.

— Трудно поверить, — сказал Томас Уильямс, помолчав.

— Стоит только увидеть Хью…

— Да нет, просто трудно поверить, чтобы вы не нашли способа охладить его пыл.

— Ну… — Дайана вновь принялась болтать ногой, глядя вдаль. — Если уж быть честной, от него есть польза. Когда нужен человек… с которым легко справиться…

На губах его появилась легкая усмешка.

— Дайана, не может быть.

— Чего не может быть?

— Неужели вы… просто держите его на поводке?

— Вовсе нет. Я постоянно твержу, что у нас нет будущего. Не разрешаю ему и пальцем до себя дотронуться. Но он вечно возникает с приглашениями на обед, в театр, с цветами и так далее.

— И сколько ему лет?

— Тридцать три. А вам?

— Тридцать три, — насмешливо признался Томас. — Вы правы, он уже достаточно стар для того, чтобы соображать. Если он позволяет вам его использовать, то винить ему остается только себя самого.

— Благодарю вас, — отозвалась Дайана с изрядной долей иронии.

— Ричард, должно быть, был совсем другим. Вы что же, разочаровались в нем и потому бросились в объятия Генри?

Дайана вскочила на ноги.

— Можете воображать все, что пожелаете, — отрезала она. — Но это вовсе не так. Ваш настойчивый интерес к моей личной жизни начинает меня здорово раздражать; особенно намеки на то, что я распутная женщина. В последнее время я веду скорее жизнь монашки, мистер Уильямс, так что можете записать эти сведения. И учтите, ваше любопытство переходит границы дозволенного. Кто вы такой, Том? Борец за чистоту нравов? — язвительно спросила она.

— Милая Дайана, — заметил он, — если вы считаете, что я веду кампанию по спасению каждого мужчины, сраженного вашими чарами, не волнуйтесь. Можете делать что угодно, как только Генри окрепнет настолько, что сможет сам справиться со своими проблемами.

— Значит, вы не верите ни единому моему слову… Господи, и зачем я только разговариваю с вами…

— Нам вовсе не обязательно быть врагами…

— Обязательно, а то у меня внутри что-то взорвется, — честно призналась она.

— Почему бы вам не присесть и не допить кофе? — предложил он.

Она так и сделала, с горечью размышляя о том, что Томасу Уильямсу удалось задеть ее так, как еще никому и никогда не удавалось.

Он с усмешкой наблюдал за ней, а потом встал и побрел к берегу реки, погрузившись в свои мысли. Легкий ветерок ерошил его волосы. Дайана поняла, что этот человек по-прежнему остается для нее загадкой; она была заинтригована его манерой поведения так же, как и неординарной, впечатляющей внешностью.

— А теперь что в ваших прекрасных синих очах? — спросил он, внезапно подходя к ней и в упор глядя в лицо.

— Не знаю, о чем вы… Ничего!

— Не пора ли нам в путь? Кстати, думаю, лучше поехать через Бат.

Дайана удивилась.