Всех потуг боевого магика хватило лишь, чтобы сорвать с розы в руке казнимого один-единственный лепесток, неспешно и презрительно слетевший в подставленную ладонь чернокнижника.

    -  Действительно, балаган, - маг в алом утёр закопчённое, лоснящееся от пота лицо, и вернулся на своё место у ног Императора.

    Только не зря, не зря с самого утра у почтенной баронессы Лаки нехорошо ныло сердце. Что-то чуяло родимое, вещало беду неминучую… так оно и есть.

    Шум и обсуждения среди собравшихся на казнь быстро стихли. И было от чего - с Графской улицы на площадь величаво вступила молодая симпатичная девушка. Простоволосая, в одной лишь длинной серой рубахе до пят, она неспешно шлёпала по плитам мостовой босыми пятками - и баронесса Лаки со всё возрастающим ужасом и изумлением узнала в ней свою дочь. Но не это, не это главное.

    Ладони девушки защищали великоватые для неё, явно оставшиеся от покойного барона железные рыцарские перчатки. А в руках красавица несла нечто. Нечто вроде чуть больше человеческой головы шара слегка дымчатого стекла - а внутри живым мотыльком бился огонёк. И несла это молодая баронесса так бережно, осторожно и сосредоточенно, что перед нею безропотно расступились железные шеренги солдат.

    Путь закончился у возвышения, на котором с высоты малого трона на это зрелище со смутным беспокойством взирал Император. Отвесив лёгкий намёк на трудноисполнимый в таком положении реверанс, юная баронесса подняла вверх серьёзные глаза.

    -  Доброго утра, Ваше Величество.

    -  И вам здоровья, прелестная баронесса, - нехотя ответил повелитель. - Что это за чудо вы нам принесли?

    Взгляд Лаки потемнел на миг.

    -  Это всего лишь язычок Первородного Огня, Ваше Величество. Между нами говоря, опаснейший артефакт - по сравнением с этим огненное дыхание драконов всего лишь детский лепет.

    Она в нетерпении топнула босой ногой.

    -  Ведь воля Вашего Величества должна быть исполнена? Если и это не испепелит чернокнижника, то уж и не знаю… - после этих её слов мать схватилась за сердце.

    От взгляда принца Яна хотелось завыть раненной волчицей - и удрать подальше, хоть бы и за океан, в неведомые земли. Но он сдержался, лишь до белизны в костяшках стиснул рукоять бросающей бешеные сполохи шпаги, почуявшей столь близкое соседство и конкуренцию.

    -  И как этим пользоваться?

    Юная баронесса взглянула с лёгкой укоризной, затем отвела взор и указала чуть в сторону.

    -  А вон, ваше высочество, послы из Царства Света сидят. Святые отцы хорошо осведомлены, как устраивать аутодафе…

    * * *

    Вспышка ярчайшего, никогда не виданного света заставило стыдливо потускнеть солнце. А когда люди проморгались, судорожно вглядываясь на место эшафота слезящимися глазами с нестерпимо пляшущим в них зайчиками - то оказалось, что нечестивое сооружение, груда политых священным маслом дров и даже пара зазевавшихся подпалачиков в грубых холщовых рясах попросту испарились, выгорели дотла. Но самое главное, что в лужице расплавленного, потрескивающего и пышущего жаром камня не стоял улыбающийся чернокнижник. Лишь ошейник из препятствующего магии сплава быстро оплывал малиново светящейся лужицей…

    * * *

    Император хмурился, словно от зубной боли. Отвернулся от высокого стрельчатого окна, за которым догорал закат этого странного и поучительного дня.

    -  Не знаю, как вам, баронесса - а мне страшно.

    Юная Лаки дерзко взглянула в глаза.

    -  А мне ничуть, Ваше Величество.