-  Пошли вместе посмотрим, Эстрелла.

    И сказано это было таким отеческим тоном, что невзирая на отсутствие в обращении всяческих титулов, слова повелителя огромной Империи прозвучали не оскорбительно, но просто и по-домашнему.

    Пройдя по галерее и тихонько отворив дверь в детскую, донья Эстрелла на миг остолбенела от увиденного и некоторое время в изумлении только открывала и закрывала рот. Справедливости ради стоит отметить, что реакция Императора, ожидавшего увидеть что угодно, но только не такое, оказалась примерно той же. И было от чего!

    В своих кроватках, разметавшись во сне, сладко сопели обе малышки. Мордашки их не отличались чистотой, но за сияющие даже сквозь сон улыбки обеих сердце матери простило бы и куда больший грех. На животе Алисии клубочком свернулась пушистая рыжая белка и дрыхла так же самозабвенно и безмятежно, как и ее маленькая хозяйка. А Рамона свою такую же подружку прижала к себе, обняв ручонкой совсем запросто, словно какую-нибудь игрушку.

    Детские одежки, запачканные болотной тиной, налипшей хвоей и кто знает чем еще, оказались разбросаны и развешаны по всей комнате в художественном беспорядке. А красненький башмачок Алисии вообще висел на рожке люстры, и внутри него покоился тускло мерцающий шарик магического светильника.

    В углу, прямо на ковре, спал чернокнижник, подсунув себе под голову плюшевого медведя. При этом он и во сне не убрал ладони с рукояти лежащего рядом меча, и Эстрелла на миг даже посочувствовала тому, кто осмелился бы умыслить злое против ее дочерей - уж она-то знала эту обманчиво-расслабленную позу.

    А в довершение всех несуразиц, по подаренному посланниками харадского султана толстому, пушистому и баснословно дорогому ковру стадами и толпами прыгали разнокалиберные жабки всех цветов и оттенков. Чуть ли не строем ходили, паразитки - но хорошо, хоть не квакали. Гадость какая! И даже красавец Панч, выросший в великолепного пепельной масти кота, с ужасом взирал сверху на эдакое непотребство, от греха подальше забравшись на золоченый комод и на всякий случай распушив валенком роскошный хвост. Зеленые его глазищи мерцали злостью и брезгливостью на все это безобразие, и как бы в ответ на удивленно-неодобрительное покачивание головы Эстреллы бедняга тихонько мяукнул.

    Вот такая вот славная вышла прогулка…

    Глава 18

    Флотский сержант, зябко кутаясь от холодного морского ветерка в короткий полушубок, недоумевал. Во всаднике, провожатым к которому его назначил комендант верфи, нет-нет, да проскальзывало что-то неуловимо странное. С виду обыкновенный пожилой дворянин на хорошем скакуне, коих иногда встречаешь в пути и тут же забываешь. Но в повороте головы с длинными, по здешней южной моде, бакенбардами, во всей посадке и манере говорить было что-то такое, от чего морячка так и подмывало вытянуться во фрунт и отдать честь.

    Нет, армией или родным флотским начальством (глаза бы его пореже видели!) от неизвестного вельможи не веяло. Уж это-то повидавший виды служака почуял бы вмиг. Да и не тайная государева служба - те так явно не светятся. И все же было во всаднике нечто особое, властное и гордое, что невозможно привить или выучить. Повидал сержант всяких - и генералов, и адмиралов, и маркизов. А уж баронов и гордых могучих рыцарей - не счесть. И легче всего бы недоумевающий моряк именно таким представил себе никогда не виданного Императора - властным, жестким словно камень и в то же время немного романтичным.

    Но это оказался не Император…

    Железный лист протестующе взвизгнул, когда на него обрушилось заклинание, заставляя гневно задрожать этот металл, что так люб сердцу воина и кузнеца. Загореться на миг жаром - и все же покориться, принять в себя толику чужеродной магии.