Джек встретился с ней взглядом, и внезапно воцарившееся молчание перестало быть тягостным и неловким. Как ни банально это звучит, но у него открылись глаза.

— Да, Линдси, говорит. И, мне кажется, будет лучше, если вы станете называть меня Джеком.

Глава шестая

Алехандро Пинтадо был занят поисками хороших новостей. В буквальном смысле.

Как обычно, поиски привели его во Флоридский пролив — полосу воды шириной примерно девяносто миль, которая соединяла Мексиканский залив с Атлантическим океаном, отделяя Ки-Уэст от Кубы и свободу от тирании. На протяжении вот уже четырех десятков лет кубинцы спасались бегством от деспотического коммунистического режима Фиделя Кастро, переплывая пролив на самодельных плотах, дырявых лодчонках или даже заклеенных автомобильных камерах. Они рисковали жизнью в открытом море, и многие из них добирались до побережья Соединенных Штатов. Но многие гибли в тропических ураганах, в гигантских волнах или умирали от обезвоживания под палящим солнцем, их утлые суденышки шли ко дну, а они сами становились добычей голодных акул. Это была настоящая трагедия, которая разворачивалась на глазах Алехандро начиная с 1992 года, если принять за точку отсчета его первую миссию. Тогда он нашел и дважды облетел крохотную лодочку. На первом круге он насчитал девять тел, застывших в тех позах, в каких настигла их смерть. Во время повторного облета на носу лодки пошевелилась женщина, обессилевшая настолько, что даже не смогла махнуть ему рукой. Больше она не двигалась. Береговая охрана могла только предполагать, что разыгравшийся шторм смыл за борт запасы воды и пищи в первую же ночь их путешествия. В отчаянии они стали пить морскую воду. Выживших не оказалось. Неудивительно, что в поселении беженцев в Майами Флоридский пролив называли не иначе как «частным кубинским кладбищем».

Несмотря на опасности, число беглецов не уменьшалось. И пока люди плыли через пролив, Алехандро Пинтадо намерен был продолжать поиски.

— Ки-Уэст, это Брат-Один, — произнес он в ларингофон. — Вижу цель.

— Вас понял, — последовал ответ.

Алехандро подал от себя ручку управления и снизился до высоты пятисот футов, его старая одномоторная «сессна» жалобно застонала, набирая скорость. Сцена, открывшаяся его глазам внизу, в открытом океане, была знакомой, но она по-прежнему заставляла его сердце учащенно биться. По океанскому простору, темно-синему, как полночное небо, катились валы высотой до восьми футов, и ветер срывал с них пенные барашки. Зрелище могло бы показаться фантастически красивым, не будь оно столь опасным. Маленький плот взлетал на гребень каждой волны, потом проваливался между волнами, его белый парус был изорван в клочья сильным ветром. Разумеется, плот был перегружен, на нем находились трое детей, пять женщин — одна из них баюкала на руках грудного ребенка — и шестеро мужчин. Кое-кто, завидев самолет, поднялся на ноги, отчаянно размахивая руками в надежде привлечь внимание пилота.

«Вы почти дома», — подумал Алехандро, улыбаясь про себя.

Его аэроплан продолжал снижаться. Триста футов. Двести. Люди на плоту подпрыгивали и кричали от радости, когда Алехандро промчался рядом с ними. Он помахал им рукой из кокпита и начал закладывать вираж, чтобы облететь их по кругу.

— Ки-Уэст, это Брат-Один, — заговорил он. — Они выглядят счастливыми. И в относительно хорошей форме, несмотря ни на что.

Алехандро доводилось видеть и намного более жалкую картину. В начале девяностых он начал свою летную карьеру в качестве пилота «Братьев во спасение» — организации кубинских эмигрантов, которые создали свою поисково-спасательную группу, после того как девятилетний малыш погиб от обезвоживания во время бегства с Кубы.