— О моем сводном родственнике — ребенке, которого она оставила дома.

— Вы ведь не знаете наверняка, что у вашей матери был ребенок.

— Вы правы. Но я по-прежнему хочу узнать.

— Полагаю, есть только один человек, который может рассказать вам все.

Джек задумался на мгновение, потом сказал:

— Все, что мне предстоит сделать, это придумать, как задать вопрос так, чтобы не ранить сердце Abuela.

— Удачи, — ответила София и перевернулась на спину.

Света все-таки оказалось достаточно, чтобы Джек сумел разглядеть улыбку на ее губах.

— В чем дело? — поинтересовался он.

— Мы находимся в одном доме вместе с одиннадцатью кубинцами. Если это не заставит вас осознать, кто вы такой, даю слово рассказать об этом вашим ближайшим родственникам.

— Хорошая мысль.

— Спокойной ночи, Джек.

— Спокойной ночи, София.

Глава двадцать первая

Следующим утром, в девять часов, Джек и София находились на третьем этаже одного из многих ничем не примечательных зданий на площади Plaza de la Revolucion. Эта площадь считалась Меккой кубинского правительства. Через окно Джек видел здание всемогущего Министерства внутренних дел, на котором стояло монументальное изображение Че Гевары, расположенное таким образом, чтобы Че мог без помех наблюдать за бесчисленными политическими митингами, которые время от времени разворачивались на площади. На взгляд Джека, Че выглядел немного уставшим, впрочем, это было вполне объяснимо, если вспомнить, что некоторые речи Кастро продолжались по четырнадцать часов без перерыва. Этим утром на площади было тихо, и Джек с Софией в одиночестве сидели в офисе и ждали. Полковник Рауль Хименес вошел в комнату с уверенностью старшего офицера, любезно приветствовал их и уселся за стол.

— Вы приняли решение?

— Да, — ответил Джек. — Я хочу выслушать все, что имеет сообщить ваш солдат. Но я не буду давать взамен никаких обещаний.

— Какая досада! Мне не часто выпадает возможность сделать такое щедрое предложение.

— Я ценю это. Но мы вынуждены учитывать некоторые реалии. Давайте говорить откровенно. С точки зрения стратегии поведения во время судебного разбирательства, свидетельские показания одного из солдат Кастро легко могут настроить жюри присяжных против моей клиентки. Простая математика дает основание предположить, что примерно половину присяжных будут составлять американцы кубинского происхождения.

— Согласен, но ведь остальные члены жюри не будут американскими кубинцами. Я не адвокат, но, насколько я понимаю, от вас требуется убедить всего одного присяжного в том, что ваша клиентка невиновна? И после этого ее признают невиновной, разве нет?

— Вы правы. Но, даже не поговорив со своей клиенткой, я уверен, что она еще не настолько отчаялась, чтобы поставить на карту все и вверить свою судьбу кубинскому солдату.

— А как она относится к смертной казни путем летальной инъекции?

— Вы задаете хорошие вопросы, полковник.

Офицер откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову. Зеленая униформа под мышками потемнела от пота.

— Я ведь немногого прошу от вас взамен, мистер Суайтек. Сделайте мне какое-нибудь предложение, хотя бы для того чтобы оправдать те хлопоты, которые мы себе зададим, отправив одного из своих солдат давать свидетельские показания в Майами.

— Вам нужны деньги?

— Нет, конечно.

— Тогда выкладывайте. Что вам нужно?

Полковник подался к нему, прищурив глаза.

— После того как капитана Пинтадо застрелили, мы слышали выступление вашей клиентки в радиопередаче, транслировавшейся из Гуантанамо.