— Ваш муж имел представление о том, как вам ненавистно пребывание там?

— Оно не было мне ненавистно. А Оскар любил тамошнюю жизнь всей душой. Во всяком случае, почти до самого конца.

— Полагаю, не будет преувеличением сказать, что вы продолжали бы жить в страхе — пока Оскар был жив.

— Я не убивала своего мужа ради того, чтобы уехать с острова, если вы на это намекаете.

— Я ни на что не намекаю. Но это прекрасная мотивация, чтобы наложить руку на доверительное имущество Оскара, уехать с острова и наслаждаться жизнью. Нам следует исходить из предположения, что обвинение непременно разыграет эту карту.

— У них ничего не выйдет. Как я уже говорила, перед смертью Оскар изменился. Все чаще и чаще он заводил речь о том, что, может быть, пришло время нам покинуть Гуантанамо. Зачем мне было убивать его, когда он наконец заговорил об отъезде?

— Он подал официальный рапорт с просьбой о переводе?

— Нет.

— Кто-нибудь, кроме вас, может подтвердить тот факт, что он подумывал об отъезде с Гуантанамо?

— Мне такие люди неизвестны.

— Вы не говорили об этом кому-то из друзей? Может быть, вашей приятельнице в Вашингтоне? Кажется, ее зовут Нэнси. Той, которая замужем за председателем Объединенного комитета начальников штабов.

Линдси ощетинилась, поняв, что он проверяет ее.

— Я не разговаривала с ней уже очень долгое время.

— Вот и славно, — заметил Джек. — Она умерла.

Избегая смотреть ему в глаза, она сказала:

— Я обнаружила это только после того, как устроила для вас то маленькое шоу на Дели-лейн.

— Лейтенант Джонсон утверждает, что вы устроили ему такое же шоу в Гуантанамо. В чем дело, Линдси?

Она вздохнула, явно расстроенная и растерянная.

— По правде говоря, я встречалась с ней однажды. И она действительно дала мне свой номер телефона. Мы не были подругами в полном смысле этого слова, и, должна признаться, для пущего эффекта я частенько ссылалась на нее. Мне не следовало так поступать, но… я не знаю. Военные очень гордятся кругом своих знакомств, и жена офицера нередко ощущает себя этаким бесплатным приложением к супругу. Подобные вещи не очень-то благотворно сказываются на вашей самооценке. Вы начинаете делать глупости, чтобы произвести впечатление на людей. Похоже, с вами я вела себя так же. Простите меня.

— Лейтенант Джонсон почти заставил меня поверить в то, что вы расхаживали по Гуантанамо, разговаривая с мертвецами по сотовому телефону.

— Он такое ничтожество! Во-первых, я не разговариваю с мертвецами. Во-вторых, это очень на него похоже — вывернуть все наизнанку и сказать, что у меня был сотовый телефон, чтобы я выглядела еще хуже. От сотовых телефонов было немного толку в Гуантанамо. Это был «Палм-Пайлот», карманный компьютер, а не сотовый телефон. Но такова его манера. Как только ему есть что скрывать, он сразу же переходит в нападение.

— Вы видели, как он проделывал это раньше?

— Еще бы. Вот вам наглядный пример. После того как Оскара убили, я решила, что останусь в Гуантанамо как можно дольше. Я хотела быть там, хотела держать открытыми глаза и уши, пока не найду того ублюдка, который проник в наш дом и застрелил Оскара. Лейтенант Джонсон был в числе первых, кто пожаловался непосредственному начальнику Оскара и заявил, что меня следует вышвырнуть с базы, поскольку мое присутствие, дескать, подрывает моральный дух людей.

— Совершенно очевидно: он уверен в том, что вы застрелили своего мужа.

— Я не шучу. А рассказал он вам о том, что хотел, чтобы меня выгнали с Гуантанамо, еще до того, как СКР ВМФ представила свой отчет? Черт, да тело Оскара не успело остыть, а он уже начал делать все, чтобы меня убрали с базы.