— Я чту ее память. Я просто пытаюсь понять, кем она была на самом деле.

По щекам Abuela ручьем потекли слезы, и морщинки, образовавшиеся от старости и тревог, направляли поток ее печали.

— Я хочу, чтобы ты прекратил это, — проговорила она.

— Прекратил что?

Она вскочила на ноги, размахивая руками. Потом ударила себя кулаком в грудь и воскликнула голосом, который обжег его:

— Я хочу, чтобы ты прекратил разбивать сердце своей бабушки!

Джек хотел сказать что-нибудь, но не мог найти нужные слова. Он с болью смотрел, как она, плача, выскочила из комнаты. Дверь с грохотом захлопнулась — Abuela вбежала в свою спальню.

Он обвел взглядом комнату, задержался на столе и наконец уставился на старую фотографию Abuela и своей матери. Они обнимались, широко улыбаясь, а на заднем плане виднелись раскрашенные в яркие цвета пляжные зонтики на фоне бирюзового прилива. Люди на фотографии искрились счастьем и радостью. Тишина в комнате становилась все более гнетущей, и Джек почувствовал боль в груди, похожую на сожаление, и печаль длиной в целую жизнь. В голове его безостановочно вертелась одна и та же мысль.

«Abuela ничего не стала отрицать».

«Я больше не единственный ребенок».

Глава двадцать пятая

По мере приближения судебного разбирательства Джек все больше времени проводил в обществе Софии. Они заключили соглашение о том, что Джек возьмет на себя обязанности ведущего судебного адвоката защиты. Однако София по-прежнему играла очень важную роль в подготовке к заседанию, особенно после того как Джек пообещал Линдси, что София будет отвечать за непосредственное общение с Брайаном.

— Ну что, удалось договориться об интервью? — поинтересовался Джек.

София уселась за стол для переговоров.

— Все та же старая история. Я звоню мистеру Пинтадо. Он обещает сразу же перезвонить мне и назвать день, когда я смогу встретиться с его внуком. После чего он пропадает, и я о нем ничего не слышу.

— До суда осталось десять дней, — сказал Джек. — Мы должны поговорить с ним.

— Может быть, нам придется обратиться к судье.

— В самом крайнем случае. Мы будем выглядеть в его глазах плохими парнями.

— Я знаю, что и Линдси это не понравится, — заметила София. — Хотя бы потому, что это плохо отразится на Брайане.

Раздался стук в дверь. Вошла секретарь Джека и принесла заказанную им еду. Говядина с апельсинами и цыпленок с орехами кешью из ресторана в китайском квартале Нью-Чайнатаун. Джек отодвинул бумаги в сторону, освобождая место для тарелок с едой.

— Хотите узнать один из самых охраняемых в мире кулинарных секретов? — спросил Джек.

— Какой? — полюбопытствовала секретарь, расставляя картонки с едой на столе.

— Белый рис, или гомалоценхрус виргинский. Американцы кубинского происхождения готовят его лучше китайцев.

— Не стану спорить. Но как вам понравился рис, когда вы были на Кубе?

— Там он по карточкам. Как и все остальное. Если только вы не турист. Но я могу долго рассуждать на эту тему, так что лучше не начинать. — Джек положил себе немного говядины. — Не хотите присоединиться к нам, Мария?

— Нет, благодарю. Не буду мешать вам поглощать пищу для мозгов, вы же два ученых юриста. Но не будьте таким серьезным, Джек, нельзя же все время только работать. Пригласите девушку куда-нибудь, как вы на это смотрите?

Джек и София обменялись взглядами, а потом хором ответили:

— Доброй ночи, Мария.