-  Почему?

    -  Да скорее всего потому, что люди просто не хотят ее сохранить - память о вчерашнем дне. Она ведь очень часто мешает. А для того, чтобы удержать эту память, нужны некоторые усилия - такие, какие были нужны в прошлой жизни, чтобы представить себе какие-то черты будущего. Зато прошлая память - то, что теперь у нас в будущем, - существует без всяких наших усилий и известно более или менее точно, в соответствии с крепостью первой памяти каждого из нас…

    -  Подожди. Мы говорили о туннеле, как ты назвал…

    -  Ну, это понятно: не обладая нынешней, второй памятью, подключиться к этому туннелю никак нельзя: сегодня ты узнал от кого-то нечто о былом, а завтра уже забудешь, значит - никому из следующего поколения передать не сможешь: своему отцу, допустим, или матери, вообще - любому из тех, кто вернется после нас и будет еще жить, когда мы уже исчезнем.

    -  Да, верно, память нужна для этого.

    -  Мы ее называем второй памятью.

    -  Запомню… И для нее нужно усилие, а люди не хотят его?

    -  По большей части. Потому что с этой второй памятью жить труднее. Знаю по себе.

    -  У тебя она есть?

    -  Есть, - как-то неохотно ответил Сергеев. - Ты спрашивай, - добавил он, - не медли, время-то нам отмерено заранее, и течет, не удержишь, не продлишь…

    -  Да-да. Значит, выходит, мы теперь знаем свое будущее?

    -  Знаем наверняка. Потому что не можем совершать никаких других поступков, кроме тех, какие были совершены в той жизни. Все происшедшее накрепко впаяно в свой миг времени и никуда деваться не может. Время - железная детерминанта, иначе Вселенной вообще не существовало бы. И когда миг возвращается в обратном течении времени, он приносит с собой все без исключения, до последней мелочи все, что в нем содержалось и продолжает содержаться. Миг времени - или квант времени, как угодно, - идеально консервирует все заключающееся в нем. И нам никуда не деться от этого.

    -  Хорошо, хорошо. Убедительно, не спорю. И все же вернемся к началу: разговариваем-то мы иначе! Не те мысли, не те слова. А ведь это тоже - факты бытия. Следовательно, существуют исключения из правила?

    -  Кажущиеся исключения.

    -  Объясни.

    -  Ты сказал: мысли и слова. Но это, ты сам знаешь, совершенно не одно и то же. Слова… Слушай, а так ли уж ты уверен, что я сейчас выговариваю те слова, которые ты воспринимаешь?

    -  Полагаешь, у меня расстройство слуха? А у тебя?

    -  Ни в коей мере. Но проследи за моими губами, пока я говорю…

    -  Ты знаешь, - признался Зернов через секунду, - как-то трудно перевести взгляд.

    -  Естественно - потому что когда мы разговаривали в тот раз, ты мне в рот не смотрел - ни к чему было. Тогда остается тебе только поверить: артикуляция не совпадает. Губы, язык выговаривают одни слова, а ты слышишь другие. И я тоже. И все.

    -  Но в таком случае…

    -  Ты, я, все люди - мы слышим, надо полагать, не слова. Мысли. А внешне - для глухонемого, допустим, читающего по движениям губ, - мы ведем точно тот же разговор, что и тогда, только навыворот.

    -  Тогда. Миллиарды лет назад?

    -  Это нас не должно волновать. Для нас этих миллиардов не было и не будет.