Raising an axe, boy, look — whether somebody is not necessary behind.

Old "B" — in your fourteenth birthday. (2.)

1. Лисичкин Виталий Владимирович (1990 г. от Р.Х. - 26 г. Серых Войн). Художник-реалист времён Безвременья и начала Серых Войн, фактически человек, воссоздавший школу реализма в живописи в Империи. Создатель знаменитой Владивостокской Галереи (2 г. Безвременья). С 8 г. С.В. - дворянин Империи. Пропал без вести во время экспедиции на п-ов Индостан. 2.Замахиваясь топором, мальчик, посмотри — не стоит ли кто-нибудь сзади. Старый "Би" — в день твоего четырнадцатилетия. (англ.)

Кроме этого, в углу, где стояло кресло, висели шесть портретов. Четверых Элли знала по урокам в школе.

Угрюмый мужчина с копной густых волос и прямым носом. Композитор Бах. Иоганн Себастьян Бах.

Военный в парадной форме гвардии — Виктор Сажин, бард и воин времён Безвременья.

Ещё один военный — бурский поэт Дирк ван дер Воорт, герой Орании (1.).

1. Орания (Ранд Ораньестаад) — бурское образование, возникшее на основе нескольких посёлков во 2 г. Безвременья. С 1 г. Серых Войн — официально созданное государство-конфедеративная республика. В 17 г. Реконкисты вошла в состав Англо-Саксонской Империи на правах автономии.

.

И третий — тоже поэт и тоже военный, ещё в совсем старой русской форме, Николай Гумилёв.

Ещё двоих — скуластого весёлого парня в расстёгнутой ковбойке и одетого в камуфляж уже немолодого седоватого мужчину с полными сдержанного юмора прищуренными карими глазами — Элли не знала. Но все портреты были помечены тем же вензелем-вихрем, что и репродукции.

— Рассматриваешь мою компанию? — Колька, войдя, указал рукой в кресло, сам присел к столу.

— Красиво портреты нарисованы, — оценила девушка. — И репродукции хорошие… Чьи это? Тоже твои?

— Мои, — спокойно пожал плечами парень. Элли внимательно посмотрела на него и качнула головой:

— Здорово… Только я вот этих двоих не знаю, — она указала подбородком на портреты. — Это кто?

— Это бард из США… из ХХ века — Дин Рид, — Колька указал на парня в ковбойке, словно и правда представлял своего живого друга, — и писатель Олег Верещагин, наш, русский, он перед самой Третьей Мировой писал.

— Не слышала… А этот Дин Рид красивый.

— Хм? — Колька посмотрел на портрет. — Не знаю, тут не мне судить.

Поднявшись с кресла, Элли прошлась по комнате, внимательно рассматривая вещи. Колька, обняв вскинутое колено и откинувшись назад, следил за ней, не мигая. Девушка взяла лежавшую на столе книгу, прочла слегка удивлённо:

— "Разрушение семьи и морали в США в начале XXI в. от Р.Х."… Ты это читаешь?

— Интересно, — пожал плечами юноша. Элли не нашлась, что ответить и из чистого любопытства спросила:

— А Хромова читал?

— Несколько книг, пока не навязло в зубах, — немного раздражённо ответил Колька. Элли моргнула изумлённо: слышать такое о писателе, книгами которого зачитывалось уже второе поколение умевшей читать по-русски молодёжи, было несколько непривычно.