|
Девчонка, на которую он почему-то повелся, как пацан, и никак не мог забыть ее смех, яркие темные глаза, как она перекидывает волосы с плеча на плечо, ее походку, и как у нее двигаются бедра. А эта девочка оказалась вполне себе расчетливой маленькой сучкой. Булат поморщился. Нет, ему не нравилось так называть Гульнару — даже про себя. Наверное, просто связалась не с тем мужчиной, запуталась, да еще и отец явно ей шагу спокойно ступить не дает, она дышит — и то по его команде. Если так давить, то рано или поздно сработает третий закон Ньютона: сила действия равна силе противодействия. Давили — жахнет назад. Тем более, судя по тому, что видел Булат тогда в ночном баре при гостинице — характер у девушки есть.
Ладно. Пусть сами разбираются со своей семейной драмой, Булат тут не при чем. Он так все и объяснит Гульнаре. А если она не поймет и попытается давить с помощью отца — значит, поговорим и с папой. Ну и что, что начбез. А, может, и рассосалось все. Поняла и передумала. И не придет она. Разочарование от того, что больше не увидит Гульнару, изумило Булата донельзя. С этим надо что-то делать.
Глава 4
Фигурку Гульнары Булат увидел перед шлагбаумом у въезда на территорию жилого комплекса. Она шарахнулась от его джипа. Булат опустил пассажирское стекло. — Садись. Пришла. Значит, решила стоять до конца. Его охватывала какая-то дикая смесь радости от того, что видит ее, и стремительно закипающей злости. Все-таки решила отхватить меня в мужья, несмотря ни на что? И то, что мы совсем не знакомы, тебя теперь не смущает? Может, тогда имеет смысл познакомиться поближе? Гульнара неловко забралась в машину. Черно-белое платье в горох задралась, обнажая до середины красивые загорелые бедра. Гульнара поспешно одернула подол. На ее щеках вспыхнул нежный румянец. Очень кстати смущаться, если ты собираешься повесить на одного мужчину ребенка от другого мужчины. — Привет. Еще раз, в смысле. Мне нужно тебе кое-что сказать, — ее голос звучал чуть задыхающимся. Будто она волнуется. Может, и в самом деле волнуется. — Ну, мы же это и собирались сделать. Поговорить, — шлагбаум поднялся, и большой черный джип скользнул под него. — Да, точно, — она нервно облизнулась. И от того, как кончик языка обвел крупные девичьи губы без помады, Булат совершенно неожиданно ощутил тяжелый удар возбуждения в пах. Это еще что такое… Вообще не к месту! — Это очень важно, — продолжила Гульнара. — Послушай, я… — Поговорим дома, — резко оборвал он девушку. Гульнара удивленно посмотрела на него, но замолчала. А Булат медленно вел машину на поземный паркинг, не глядя по сторонам. Пока они поднимались на лифте, Гульнара явно нервничала. То и дело облизывала губы, поправляла ремешок сумочки, переминалась с ноги на ногу, зачем-то одернула подол платья. И все это оказывало на Булата какое-то странное воздействие. Что-то в нем поднималось, из-под злости. Что-то другое, что он в себе раньше не наблюдал. Что-то незнакомое. И в брюках, по покрою довольно свободных, в районе ширинки было все равно тесно и некомфортно. Дожил. Щелчок закрывшейся двери прозвучал почему-то очень громко, Гульнара вздрогнула. Булат снял солнцезащитные очки, положили их на полочку вместе с ключами и портмоне. — Проходи. Гульнара несколько секунд смотрела на него. Потом кивнула неуверенно, наклонилась, стаскивая тонкие ремешки с изящных стоп. Булат резко отвернулся. Что за покрой платья, все видно! Они прошли в гостиную. Булат завернул за барную стойку, вынул из холодильника кувшин с домашним лимонадом, достал из морозильной камеры лед и щедро насыпал в стаканы. А потом налил в стаканы лимонад и протянул один Гульнаре. |
