* * *

В машине Гуля молчала, а за всех отдувалась Карина. Она спросила, можно ли ей говорить Булату «ты», и, получив разрешение, засыпала Булата вопросами о работе и о клинике. Довольно скоро стало ясно, что целью расспросов Карины был Вадик. И, поскольку Булат был не в самом прекрасном расположении духа, он сдал Коновалова с потрохами, только что номер телефона не продиктовал. А нечего было девчонкам улыбаться во все свои тридцать два.

* * *

Он отвез Карину и Лиану по домам, и они остались с Гульнарой в машине вдвоем. Булат не смог сдержать давно рвущийся с языка вопрос.

— Сколько?

— Сколько чего? — спокойно отозвалась Гуля.

— Сколько ты выпила таких рюмок?

— Нисколько. Одну заказала, чтобы тебе сфотографировать. Потом официант ее унес.

Ах вот как. Значит, играем, да? По-взрослому играем? Хорошо, поиграем. Только перед началом игры бывает полезным узнать правила, дорогая жена. И Булат сильнее сцепил пальцы на руле.

* * *

— Гуля, ты ничего не хочешь мне объяснить?

— Конкретизируй, — она повела плечами, сбрасывая на диван пиджак. Когда Булат представил, что кто угодно в этом баре мог видеть вот это все — плоский живот, обтянутую тонким топом высокую грудь… Только-только утихшее клокотание внутри снова всплеснулось горячей лавой.

— Чего ты добиваешься? Зачем меня провоцируешь? — он сдерживался из последних сил.

Гульнара резко обернулась. Грива темных волос взметнулась.

— Я? Провоцирую? Тебя? — она фыркнула и уперла руки в бедра. — Это бесполезно. Ты же абсолютно бесчувственный!

— Что?.. — внутри все клокотало, но этот вопрос почему-то вышел тихим.

— То! — Гульнара выставила вперед руку. — Смотри! Это обручальное кольцо. Я твоя жена! Твоя жена по всем законам! — она шумно выдохнула и снова уперла руки в бедра. — Где. Мой. Супружеский. Долг. Ты муж мне или нет, Булат?!

Может, она хотела еще что-то сказать — но не успела. Потому что через секунду она уже была в его руках. И рот у Гульнары оказался занят.

Первые несколько секунд Булат вообще ничего не чувствовал — ни вкуса ее губ, ни изгибов ее тела под своими руками. Это было похоже на то, когда после бани прыгаешь в прорубь. Просто перехватывает все — и дыхание, и сердцебиение, и тело настолько охренело, что не передает никаких сигналов, кроме одного: «А-а-а-а-а-а!!!». А потом вдруг все возвращается, все чувства, ощущения, способность видеть, слышать, чувствовать — все возвращается, многократно усилившись. И сметает тебя лавиной.

И ты чувствуешь, что твои губы касаются мягких нежных женских губ. Что твой язык играет с ее гладким сладким языком. Что ее рот открыт, и тебе позволено делать с ним все. Что твои пальцы тонут в тяжелом водопаде ее волос. Что пальцы другой руки сжимаются на тонкой талии, и ты чувствуешь, самым мизинцем, что там, ниже, начинается сладостно крутой изгиб бедра. И внезапно понимаешь, что ее пальцы на твоей шее — трепетные, дрожащие.

И лавина ощущений все набирает и набирает мощь и энергию. И тебе всего мало.

Булат резко поднял руку и накрыл ладонью девичью грудь. О, нет. Не девичья. Женская. Упругая, полновесная. Такая, что нельзя удержаться и не сжать. А пальцы другой руки выпустить из плена шелковых волос, опустить вниз, на изгиб поясницы — и вжать Гульнару все в себя.

Как же он этого ждал. Как он этого хотел. А ты? Ты тоже этого хочешь?

Словно в ответ Гульнара то ли вздохнула, то ли всхлипнула. И звук этот Булата отрезвил.

Он же специально выжидал время. Он же не хотел повторения их первого раза.