Женитьба по залету, при том, что никакого залета не было.

Юная жена, которая соблазняет своего гораздо более опытного мужа.

Что у них с Гульнарой было так, как положено?

А кто решает, как оно должно быть положено?

И ее признание в палате реанимации, когда сам Булат беспомощен, неподвижен и наверняка выглядел как чудище — оно из этой же категории. Того, как не положено.

Того, что им обоим необходимо. Слова о любви не зависят от того, в каких обстоятельствах, в каком месте их произнесли. Эти слова сильнее всех обстоятельств и всех мест.

Булат все еще проживал в себе эти слова — такие необходимые ему сейчас, такие долгожданные — как ему начали накидывать поводов на предмет «расклеиться».

Первым человеком, который посетил Булата, когда его перевели из реанимации в обычную палату, стал Ватаев-старший. Ни одного вопроса не задал о состоянии здоровья, будто Булат не лежал на кровати с разобранной ногой, а они встретились где-то в кафе. Булату в принципе нравилось такое отношение. Жалости он не выносил, а уж от Ватаева-старшего…

Марат Хасанович ему вломил с другой стороны. Как о чем-то совсем обыкновенном, не спрашивая мнения Булата, он сообщил, что все вопросы по аварии, по машине, в общем, все вопросы, с этим связанные, он взял на себя. Булат набрал в грудь побольше воздуха — он не привык, что кто-то за него решает. И ничего не сказал. Ну а кто будет заниматься всем этим — полиция, страховая компания, еще куча всего? Сам Булат сейчас решать все эти вопросы не в состоянии. Либо забить пока на это, либо просить кого-то о помощи. Кого? Вадика? Так тот и так сделал для Булата больше, чем кто-либо смог бы. Не на Гульнару же все это вешать? Почему бы не позволить это сделать Ватаеву? Вот и пригодился тесть-начбез.

И поэтому единственное, что сказал Булат, было:

— Спасибо.

Ватаев лишь невозмутимо кивнул.

Следующим было явление тещи. В компании Гульнары и пакета с едой. Коновалов лишь махнул рукой и сказал:

— Не усердствуй только с едой. Что я, тебя учить, что ли, буду?

Танзиля Ильманова тоже не задавала никаких вопросов о здоровье. Булат запоздало понял, что это от того, что они все прекрасно о его состоянии осведомлены. До самых мельчайших подробностей. А еще — что и Марат Хасанович, и Танзиля Ильманова откуда-то точно знают, как бы его раздражали подобные вопросы. Эти люди о нем почему-то очень много знают.

Впрочем знают, как оказалось, не все. Танзиля Ильманова выкладывала снедь из пакета, подробно рассказывая, что это, как и из чего приготовлено — так, словно Булат собирался повторить ее кулинарный подвиг. А потом принялась так же подробно допрашивать Булата о его пристрастиях в еде и что ему к следующему разу приготовить. Булат смирился и послушно отвечал на вопросы тещи. А сам при этом обменивался улыбками и взглядами со стоящей за спиной матери Гульнарой.

Следующим на очереди был Рустам. С ним общение было, наверное, самым простым. Самым нормальным. Рус рассказал Булату все подробности об аварии — кто был тот человек, что он тоже в больнице, с серьезными травмами, что в его крови чего только не нашли. Потом Рустам переключился на то, в каком состоянии машина, рассказал о визите в страховую компанию.

О состоянии человека, который перевернул его жизнь на несколько месяцев, Булат думать не хотел и выслушал эту информацию без комментариев. Но вспомнил почему-то отца. Получаются, им в жизни выпали примерно одни и те же испытания. Отец получил ножевое в живот от пьяного малолетки, Булату всекли в бок автомобилем, которым управлял человека под действием наркотиков. Но Булату повезло больше, чем отцу. Его спасли. Что-то в этом, наверное, было, но Булат пока решил в эти дебри не лезть. А вместо этого обсуждал с Русом, что делать с машиной — восстановить и продать или сразу продать, какую купить новую.