«Итак, Кайнак…» — От повторения фамилия не показалась мне более знакомой…

Дом в Трехпрудном я нашел сразу: старый, с ассимметричным фасадом, по которому угадывалось внутреннее расположение комнат. На второй этаж вела довольно широкая лестница. Дверь в квартиру была металлическая, грубая, без дерматинового покрытия. Из осторожности я позвонил сначала в квартиру напротив.

— Кого вам?

Прежде, чем открыть, меня долго рассматривали сквозь глазок.

— Я должен передать письмо Кайнаку…

— Кому?!

— Я объясню…

Мне все-таки позволили войти. Мы разговаривали в холле, отмеченном архитектурной затейливостью, которую я сразу почувствовал, хотя и не смог оценить. Может здание вначале строилось как дом церковного притча. Сегодня мне не было до этого дела.

Одышливая, средних лет толстушка по-рыбьи пучила рот: словно заглатывала невидимые пузырьки воздуха.

— Как вы его назвали?

— Кайнак…

Я будто бы искал своего приятеля, который жил в этом доме.

— Впервые слышу…

— Он мог переехать. Может кто-то знает новый адрес…

Толстушка судорожно хватала воздух.

— Это ошибка… — Она явно спешила от меня отделаться.

Возможно ей внушала опасение моя внешность. Избегая бьющей в глаза респектабельности, я ударялся в иную крайность, считая, что человек в кожаной куртке, в вязаной черной шапке-«бандитке», вышедший из обычной «девятки», сегодня не должен привлекать внимания к себе.

— А в квартире напротив? Может там что-нибудь…

— Вряд ли. Там черные. Иностранцы…

— А кто прежде в квартире жил? — От меня было не так просто отделаться.

— Старушка. Еще при жизни она ее передала…

Постепенно выяснилось. Площадь перешла к мужчине. Новому русскому. Впоследствие он сдал ее теперешним жильцам.

— Квартира большая, хорошая. Бывшая коммуналка… Он не жил здесь, иногда заезжал. А иностранцы уж потом появились.

— Дипломаты?

— Да ну! Такие — не приведи Господь… И каждый день хождение. Ночь заполночь.

— Они дома сейчас?

— У них всегда кто-нибудь есть. Звоните подольше.

В квартире напротив, однако, на мой звонок никто не вышел. Там было глухо, как в танке. Я спустился на этаж ниже. Одна из дверей была стандартной, ничем не обита. Тут обитали аборигены. Я позвонил. За дверью послышалось угрюмое громкое рычание.

Животное, обитавшее внутри, было серьезное.

«Питбультерьер? Ротвейлер?»

После детального изучения через дверной глазок ко мне вышел мужик. Вялый, с похмелья. Он долго не мог врубиться — похоже, думал о приближающемся конце света. Его сменила женщина, как оказалось, дворник крепкая, хорошо смотревшаяся в брючном костюме и фартучке.

— Как вы сказали? Кайнак? Нет, тут такой не жил…

— А там? — Я показал вверх. — Где иностранцы…

— Да там наши бабенки. Приходят тут к ним… Не знай кто, — она пожала плотными плечиками под кургузым фартучком; жест этот ей самой нравился и она еще не раз его потом повторила. — Всякая шушера…

Как дворник она наверняка была доверенным лицом участкового и вела себя независимо. Постоянное общение с милицией не могло не настроить ее в мою пользу. Она что-то чувствовала.

— Мужчина, который опекал старушку… — поинтересовался я. — Он и сейчас тут прописан?

— У нас тут проблема, — соседка снова пожала плечиками.