|
) Разве вы не видите горе этой семьи? Вам не жаль этих двоих детей, которые потеряли отца? (Пылко, с презрением.) Если вам не жаль их, если вы не сочувствуете несчастью, поразившему мой дом, подойдите, убедитесь, потрогайте покойника, если у вас хватит смелости! (Почти вызывающим тоном.) Совершите это святотатство, если вас не страшит отлучение от церкви! (Теперь она уже подталкивает бригадира к кровати, заметив, что Чаппа, поддавшись впечатлению, не решается шагнуть.) Подойдите… ну, идите же…
ЧАППА (пораженный как драматичностью сцены, так и великолепной выдержкой Дженнаро). Зачем мне подходить? Если он действительно умер, кто его тронет? Я ничего не знаю! МАРИЯ РОЗАРИЯ (плача). Он умер, бригадир… Папа умер… АДЕЛАИДА (видя, что Чаппа почти сдается, дерзко продолжает). Господь бог, господь бог, Допусти его в свой чертог… ЭРРИКО. А какой был человек… ЧАППА. Да, черт побери, чего они тут голову морочат! (Не может смириться с мыслью, что его дурачат, и решает бросить вызов присутствующим, включившись в их игру.) Ну ладно, вы говорите, что он умер, я вам верю. И верю настолько, что мне захотелось немножко утешить вас. Я сяду, составлю вам компанию и уйду только тогда, когда унесут покойника! (С вызовом берет стул и садится в центре сцены у стола.) АДЕЛАИДА (зло, с плохо скрываемой ненавистью смотрит на Чаппу). Господь бог, господь бог, Допусти его в свой чертог… АМАЛИЯ (примирительно). Бригадир, у нас тут близко хорошее убежище… Не будем же из-за пустяков… ЧАППА (закуривая сигарету, холодно). Если вам страшно, можете идти! Грех оставлять покойника одного. Я его покараулю! (С наслаждением курит.) ПОП. Мы уходим! ПАСКУАЛИНО. Мы пошли! ЧАППА (заметивший это, продолжает игру, иронически). Монахини-то в штанах! ЧАППА (к Дженнаро). Покойник, послушай меня: вставай и пойдем все вместе в убежище! ПЕРВЫЙ АГЕНТ (поддавшись панике). Бригадир, не будем рисковать. ЧАППА (упрямо). Если тебе страшно, иди! ПЕРВЫЙ АГЕНТ (после сильного взрыва). Бригадир… (Решительно.) Я ухожу! (Убегает, за ним — второй агент.) ЧАППА (по мере приближения взрывов, обращаясь к Дженнаро с внешним спокойствием). Эта бомба, пожалуй, поближе… Уже слышны и самолеты… А это вот пулеметы… Ага! Ага! Ну, если бомба упадет на нас, нам крышка. Это же не дом, а так, игрушка! (С чувством облегчения обращается к Дженнаро.) Выходит, ты умер взаправду: бомбы на тебя, как на мертвого, не производят впечатления… А ты упрямый покойник! (Встает со своего стула, подходит к спинке кровати и, опершись на нее, как на подоконник, говорит, обращаясь к «покойнику».) Встань! Послушайся меня, встань, для тебя же лучше будет! (На мгновение выходит из себя и трясет спинку кровати обеими руками.) Тебе говорят или нет: встань! (Обходит вокруг кровати и палкой поднимает край одеяла, обнаруживая под ним запасы всяких продуктов.) Смотрите-ка, сколько здесь добра-то всякого! (Смотрит на Дженнаро уже с восхищением. Почти забавляется.) Браво! Браво! Ты не умер, я же знаю. Я в этом уверен. Держишь под кроватью контрабанду. Но я тебя не арестую. Святотатство трогать покойника, но еще большее святотатство — поднимать руку на такого живого, как ты! Не арестую я тебя! (Пауза.) Ну доставь мне удовольствие, пошевелись… Я даже обыск не буду делать… (Продолжает.) Если ты пошевелишься, я тебя не арестую… Честное слово! (Догадывается и серьезным, решительным тоном тотчас же говорит.) И обыск не буду делать. Честное слово! ДЖЕННАРО (уступая, все же предупреждает Чаппу). А если арестуете, то вы последний мерзавец! ЧАППА (довольный тем, что не ошибся и разгадал игру с самого начала, сдерживает свое слово). Даю слово, не арестую. Но помните, что я не дурак! ДЖЕННАРО (усаживаясь в кровати, удовлетворенно). |
