– Давно я не встречал подобной красоты… – признался Альбицци, продолжая наслаждаться чистотой камней.

Женщины переглянулись, ибо начало разговора было многообещающим.

– Сударыни! – наконец произнёс Альбиции, оторвавшись от украшений и отложив лупу. – Я могу дать вам сразу же тысячу флоринов.

«Значит, украшения стоят две тысячи…» – подумала Исидора.

– Мы должны подумать… – произнесла она и взглянула на свою спутницу. Консуэло же слегка кивнула в знак согласия, полностью доверив Исидоре переговоры с ломбардцем.

От цепкого взора Альбицци не ускользнули многозначительные взгляды женщин. И он поспешил заверить:

– Сударыни, камни безусловно хороши… Но я – деловой человек и должен думать и о своей выгоде. Тысяча двести флоринов – моё последнее слово.

Исидора улыбнулась. Ей поскорее хотелось покончить с этим делом.

– Разумеется. Мы согласны…

Ломбардец оживился. Он тотчас позвал помощника, дабы составить все необходимые бумаги и выдать очаровательным визитёршам тысячу двести флоринов.

Женщины, удовлетворённые полученной суммой, покинули контору ломбардца, сели в карету и отправились в торговый дом господина Мулена, где они по обыкновению приобретали ткани для новых нарядов.

Торговый дом Мулена славился модными тканями и в то же время умеренными ценами, потому как у его владельца была своя мануфактура. Не успели женщины переступить порог торгового заведения, как услужливые помощники Мулена тотчас подхватили их, препроводив в специальную комнату для особых покупателей. Вскоре появился и сам хозяин. Увидев своих давних клиенток, он просиял от удовольствия, уже предвкушая солидный заработок. Он приказал помощникам принести последние новинки шелков, бархата и атласа, словом, всего того, что не могло оставить равнодушными сердца женщин.

Исидора взглянула на обилие рулонов тканей, которые разворачивали предприимчивые торговцы, и поняла, что придётся выбирать до вечера. Ибо обилие предлагаемого товара было просто немыслимым.

У Консуэло от азарта загорелись глаза. Она начала оценивать шелка со знанием дела.

Исидора же решила выбрать для себя лиловый шёлк, в тон ему бархат и, пожалуй, бледно-голубой атлас, расшитый серебряной нитью. Затем она оставила Консуэло мешочек с флоринами и, сославшись на головную боль, покинула гостеприимное заведение Мулена, оставив подругу в этом всепоглощающем царстве мануфактуры.

Консуэло же, всецело поглощённая приятным занятием, не придала сему обстоятельству ни малейшего значения. Исидора же по опыту знала, если ей не удастся ускользнуть от своей спутницы сейчас, то завтра – и подавно. Потому, как Консуэло непременно отправится к портнихе, у которой вот уже пять лет заказывает наряды, Исидоре же придётся её сопровождать и давать советы. Да и сама она была не прочь заказать обновы.

По мере приближения к базилике Исидору всё сильнее охватывало волнение. В силу своих убеждений, она не посещала церкви, и сейчас отважиться на сей шаг, женщине было, увы, не просто.

Исидора вышла из кареты, как можно глубже натянув капюшон на голову из полупрозрачной ткани.

«В конце концов, – решила она, – клирик базилики не знает: кто я на самом деле… Ангелика умерла много лет назад… Я – Исидора Монтехо, возлюбленная графа де Аржиньи… Чего мне бояться?..»

Подбодрив себя, таким образом, она начала подниматься по каменной дорожке, ведущей на холм Фурвьер. И вот она оказалась перед Северным порталом, входом в базилику…

Рядом виднелась мрачная лестница, ведущая в крипту, нижнюю церковь, посвящённую Иосифу.

Исидора почувствовала, как бьётся сердце, готовое выскочить из груди.