Некоторое время мы сидели молча. Наконец я спросила:

— Как ты попала в Черную Грязь?

Она вздохнула:

— Это загадка, Эрин Ло. Дедуля говорит, что я, наверное, была сначала чем-то вроде рыбки или лягушки и плавала в воде.

Она снова посмотрела на снимок, где я у мамы внутри.

И как вся засветится!

— Глазами глянь! Глазами глянь, какие ручки и ножки крохотулечные! Глянь, как маленькая Эрин барахтает ими, будто в воде.

— Да.

— Значит, ты, Эрин Ло, тоже была сначала чем-то вроде рыбки или лягушки.

Я рассмеялась.

— Да, — говорю.

— Эрин как Небоглазка, а Небоглазка как Эрин.

— Да, — говорю.

Глядим друг на друга, улыбаемся.

— Вроде рыбки, — говорю.

— Вроде лягушки, — откликается.

И тут мы как расхохочемся. Наверное, мы никогда ничего не сможем толком объяснить друг другу. Я обняла ее, крепко к себе прижала, а она только поерзывает, как настоящая маленькая сестричка.

— Ты! — говорю.

— Я?

— Да, ты, ты! Ты! Ну что мне с тобой делать?

— Ничего не делать, Эрин Ло. Просто оставайся тут и дружи со мной. Только будь осторожна!

— Осторожна?

— Да, сестра моя! Потому что тут дыры. Тут есть такие места, где можно провалиться прочь из этого мира и никогда не выбраться обратно.

Я снова рассмеялась, порылась в коробке с сокровищам. Достала духи. Капнула чуть-чуть себе на палец. Приложила палец к своей шее и к шее Небоглазки. И чувствую, что мама стоит рядом с нами. И обнимает нас обеих.

— Чудесно! — шепчет Небоглазка.

— Чудесно! — шепчу я.

— Чудесно! — шепчет мама.

10

Январь мне как врежет ногой по пятке:

— Пошли выйдем!

Я протерла глаза.

— Выйдем, Эрин!

Небоглазка спала, прижавшись ко мне, ухватившись за мой локоть перепончатой ладошкой.

Январь на меня как зыркнет:

— Пошли!

Я осторожно сняла с себя Небоглазкину руку, встала и направилась за ним в типографию. Он прошел между станками, остановился возле огромного бронзового орла.

— Пора сваливать!

Молчу.

— Сваливать пора, на фиг!

— Попозже, — говорю.

Мы двинулись по типографии дальше. Сквозь открытую дверь видно реку и противоположный берег. Дедуля прошел мимо деревянным солдатским шагом. В руках фонарик.

— Надо от них смываться.

— Ну, Январь!

— Он — сумасшедший, а она — выродок. Ты видела, какие у нее, на фиг, руки?

— С ней случилось что-то страшное. Я чувствую, Ян!

— Это с нами случится что-то страшное, если мы не свалим. У него здоровущий топор под столом, на фиг. Ты об этом знаешь?

— Нет.

— Ну так вот.

— Это чтоб ее защищать.

— Ага. И что будет, если ему вздумается защищать ее от нас?

— Он нам ничего не сделает.

— Ха!

Как топнет ногой; металлические литеры со звоном покатились по полу.

— А наш плот? А река? Кто собирался уплыть далеко-далеко?

— Мы и так далеко-далеко. А тебе так не кажется?

— Мне кажется, что я страшный сон вижу, Эрин. Нет, еще хуже. Кажется, что мы вляпались во что-то злое и страшное.

— Ну уж и злое!

Он снова врезал мне по ноге и чертыхнулся.