— Что?

— Мой глаз тебя видит. Сиди тихо, и Небоглазка к тебе придет.

Таращусь во тьму, ничего не вижу. В таком густом мраке невозможно ничего увидеть. Слышу шаги по мусору, ближе и ближе, слышу ее дыхание — она уже ближе, слышу шелест ее одежды — она совсем близко. Потом почувствовала ее пальцы у себя на лице.

— Эрин Ло, сестра моя! Как ты оказалась в этой глубокой-глубокой тьме?

13

— Я же тебе говорила! Я же тебе говорила, что здесь в полу есть дыры, где темно и опасно. Ты должна их беречься, сестра моя!

Ее нежные пальцы стирали грязь с моего лица.

— Тут есть такие места, где можно навсегда вывалиться из мира и никогда не вернуться обратно. Берегись их!

Мы стояли за незакрывающейся дверью под дырявой крышей, среди мусора и обвалившейся штукатурки. Она гладила мое лицо. Свет резал мне глаза. Голова кружилась.

— Что это за место? — спрашиваю.

Молчание.

— Что здесь? Зло? Безумие?

— Что это за слова такие, Эрин Ло?

— Кто ты? — шепчу.

— Я Небоглазка, сестра моя.

— А Дедуля кто?

— Он мой Дедуля, сестра моя.

— Что это за место?

— Место, где живут Небоглазка и Дедуля, сестра моя.

Птицы пели, порхая между голых стропил высоко вверху. По подвалам внизу что-то ползало, издавая странные вздохи.

— Здесь жизнь? — спросила я. — Или здесь смерть?

Она моргнула, растерявшись. Снова коснулась моего лица:

— Что там примыслилось тебе в этой глуби глубин, сестра моя?

Она вложила мне в руку шоколадную конфету. Я сунула ее в рот, стала жевать.

— Сладко, — сообщила я Небоглазке.

— Слаще всего на свете! — рассмеялась она. — Бери еще. Бери еще.

— Что мне спросить тебя, чтоб ты могла ответить?

Она пожала плечами и улыбнулась:

— Ничего не спрашивай, просто ешь шоколад, он слаще всего на свете.

— Почему Дедуля хочет нас убить?

— Дедуля — хороший Дедуля. Он никогда-никогда вам ничего не сделает.

Я покачала головой и тихо рассмеялась:

— А как же нож, Небоглазка?

— Он распамятовал вас.

— Распамятовал?

— Он подумал, что вы привидения или черти, пришли устраивать тут глупости.

— Он хотел нас убить, Небоглазка.

— Может быть. Значит, вам надо держаться поближе к Небоглазке. И чтобы совсем-совсем не быть как привидения. Надо говорить: «Добрый день, Дедуля Охранник». Надо говорить ему, что Небоглазка — чудесная-расчудесная.

— А еще что?

— А больше ничего. И Дедуля будет добрым.

Я снова рассмеялась:

— Добрым!

— Идем, покажу, — сказала она.

Я дала отвести себя за руку в типографию. На ходу я все время оборачивалась к реке, надеясь увидеть Яна, но его не было. Хотя — да вот же он, перед комнатой охраны. Стоит, прислонившись к печатному станку. Мне сразу полегчало, я окликнула его. В ответ — холодный взгляд. Я снова окликнула его, но он только пожал плечами. Мне нестерпимо хотелось коснуться его руки. Нестерпимо хотелось, чтобы он заговорил со мной, но он молчал. Я глубоко вздохнула и дала Небоглазке увести меня в комнату. Уже смеркалось, горели свечи. Дедуля что-то писал в своей огромной книге. Жевал кусок тушенки. Каска лежала рядом с ним на столе.

— Видишь? — говорит Небоглазка.