Анна поглядела на него долгим укоризненным взглядом: что ж ты, мол, такую девушку себе выбрал, которая может над благочестивыми вещами смеяться? Потом опомнилась и опустила глаза.

Баба Анжела тоже покачала головой, а потом, будто о чем-то вспомнив, ласково сказала бригадиру:

– А ты, Андрусь, пирожок вот возьми, с капустой – любимые твои…

– Все-то ты про всех знаешь, баба Анжела! – сказал Андрусь, непонятно то ли с одобрением, то ли наоборот, но пирожок взял.

– Ох, знаю… – так же непонятно ответила ему баба Анжела. – А ты не горюй, ты же знаешь – Господь все к лучшему устраивает! Давай, Нюрочка, посуду собирать…

* * *

Пока баба Анжела с товаркой собирали посуду, трудники улеглись отдыхать под березками. Только Владлен поднялся, задумчиво обрывая ромашку, и вдруг завел тихую задумчивую песню.

Среди белых стволов берез Владлен видит фигуру своей красавицы Маши, в белом сарафане, с откуда-то вдруг взявшейся длинной русой косой. Идет Маша по поляне, на голове у нее венок из ромашек и колокольчиков, а рядом с нею, по макушку в цветах, идет девочка, тоже в веночке, с торчащей из-под него смешной короткой косичкой…

Задумчивы были и лица послушников и трудников. Слушали они песню Владлена, и каждый о чем-то своем думал.

– Вот кому надо в семинарию поступать вместе с Андрусем! – неожиданно проговорила баба Анжела. – Голосок-то, а?

– Владлен некрещеный, его не примут в семинарию, – ответила Анна. – А из Андруся со временем выйдет высокодуховный приходской батюшка. Если он семинарию сумеет закончить, конечно, и удачно женится. Невеста у него хорошая, баба Анжела?

– Была у него невеста, да вся вышла.

– Куда вышла? – не поняла Анна.

– Замуж.

– Ой! Так ему теперь на целибате постригаться придется! – огорчилась Анна.

– На чем, на чем? Это что за целибат такой? – удивилась баба Анжела. – Типа ламината, что ли?

– Целибат, Ангелина Власьевна, это когда священник не монах, но тем не менее не связан узами законного брака, то есть давший обет безбрачия.

Баба Анжела ошарашенно поглядела на Анну – она о таком и не слыхивала!

– Знаешь что, Нюрка? А ведь тебе самой срочно замуж надо! Уж больно ты забогословствовалась… А монахиня из тебя все равно не выйдет, хоть ты и модничаешь.

– Я модничаю? – поразилась Анна.

– Ну не я же… Я вон за внучками своими одежку донашиваю: что они выбросят – то мне и ладно, а у тебя каждая складочка на юбке продумана на православный фасон!

– Ой, Ангелина Власьевна! Уж вы скажете!

– Да тебе и архимандрит то же самое скажет.

На лице Анны полное недоумение: она изо всех сил старается выглядеть скромно, православно, а баба Анжела говорит – модничает! Непонятно как-то…

День неудач

Вот и Троица отошла, начался Петровский пост, время для Владлена в общем-то скучное. Постных дней и в миру много, больше половины года, хотя мирские граждане посты не всегда строго блюдут, но уж кто попал в монастырь – тем приходится соблюдать. Монахи в посты друг друга поздравляют «с постом приятным», но Владлен особо приятного в них не находил, хотя порядок не нарушал – терпел.

Однако и постные дни один на другой не всегда походят, даже у монахов бывают дни удачные и не очень, особенно у послушников, а уж про трудников и говорить нечего: они как бы между двумя мирами находятся, оттого и огорчений у них вдвое больше.

Вот и у Владлена нынче выпал день явно неудачный.