Ее отец задумчиво кивнул.

– Твои рассуждения, дочь, полны здравого смысла. Я не могу рассказать тебе всего – другой человек обладает всей полнотой сведений. Пока тебе достаточно знать, что мы с лордом Генрихом имеем общего… друга. – На его лице появилась самодовольная ухмылка. – Ты слышала о Шато-де-Нюи?

Рона озадаченно покачала головой.

– Замок Ночи?

– Верно. Пусть Алфрик упомянет это имя небезызвестной нам даме и скажет, что лорду Генриху, вероятно, придется в скором времени делать выбор. Леди Дженова не поймет, о чем речь, но непременно передаст эти слова Генриху, и он осознает, что над ним нависла угроза разоблачения. Она начнет задавать вопросы, отвечать на которые ему вряд ли захочется. Если что и может заставить милорда вернуться в свое логово в Лондоне, так это страх правды.

Болдессар издал хриплый смешок, и его глаза кровожадно сверкнули.

– Очень хорошо, отец, – сказала Рона, бросив на Алфрика многозначительный взгляд и стараясь не замечать борьбы надежды и ужаса, отразившейся на его лице.

Столь хорошее настроение было большой редкостью для отца, особенно после того, как его обратил в бегство ненавистный ему человек. Вероятно, знания, которыми он располагал, и впрямь имели разрушительную силу. Если лорд Генрих почувствует, что его положение при дворе пошатнулось, на него можно будет повлиять, возможно, даже спугнуть. Исходя из своего опыта Рона знала, что мужчины всегда ставят на первое место себя и свои интересы. А после отъезда Генриха у Алфрика и вправду может появиться вполне реальный шанс.

Господи, только бы все обернулось в их пользу, взмолилась Рона, потому что в случае провала… Об этом лучше не думать. Отец еще не сломил ее дух, как сломил дух сына, но она боялась, что и ее время не за горами.

По неясной причине Рона снова вспомнила исполина со спутанными темными волосами, подслушавшего ее разговор с Алфриком. Сегодня утром он тоже находился в большом зале замка Ганлингорн, и его взгляд о многом сказал. Этим обстоятельством стоило бы воспользоваться.

Рейнард.

Его звали Рейнард. Рона с беспокойством шевельнулась. Откуда ей это известно? Или его имя невольно отложилось в ее памяти, когда его кто-то окликнул? Обычно люди его положения ее не интересовали… Они не входили в число тех, кто мог удовлетворить ее амбиции или амбиции ее отца, однако по какой-то причине этот Рейнард наводил ее на грустные размышления. Наверняка такой мужчина, как он, не допустил бы, чтобы его женщину тиранил ее деспотичный отец. Она видела, как он стоял за леди Дженовой, пока бушевал Болдессар, готовый в любую секунду встать на ее защиту…

– Милорд Болдессар, удачно съездили?

Вкрадчивый голос заставил всех повернуть головы. Рона вмиг растеряла все свои мысли. Это случалось с ней всякий раз, когда она смотрела на покрытое шрамами, обезображенное лицо своего священника.

– Жан-Поль! Я не заметил твоего присутствия.

Болдессар неуклюже переминался с ноги на ногу, словно испытывал смущение. Словно оруженосец, уличенный в болтовне о том, о чем обещал не распространяться. Это настолько противоречило его характеру, что Рона в удивлении переводила взгляд с одного на другого в попытке понять, что происходит. С тех пор как Жан-Поль появился в их доме, отец всегда считался с его мнением. Порой священник вызывал у него благоговейный страх, хотя Болдессар виду не подавал.

Жан-Поль в темном одеянии шел к ним по большому залу, изогнув тонкие губы в подобии улыбки.

– Я только что закончил молиться, – сказал он, объясняя свое позднее появление.