|
Один из способов разрешения этой дилеммы был таким: взять да и перетасовать гостей в середине вечера — так, чтобы те, кто занимал места тихие и спокойные, оказались на неспокойных, и наоборот; однако с какого из способов рассаживания лучше начать? Рассудительность подсказывала, что вначале следует разместить тех, от кого можно ждать неприятностей, поближе друг к другу, тогда в середине вечера они, распалившись гневом или похотью, переберутся на места поспокойнее, унеся с собой накопленный пыл… Но Софи рассудительной не была, ею владели и гордость за Ланса, и лукавство, и честолюбие — сразу всё, поэтому она решила поначалу рассадить бок о бок гостей уравновешенных — в надежде, что это позволит завершить ее прием на ноте высокого накала страстей. А тут еще — ровно двадцать четыре часа назад — позвонил футболист Боровски, сообщивший, что он приведет с собой подружку, русскую по имени Оля, и Софи пришлось в панике искать мужчину, который согласится прийти к ней в дом, получив приглашение чуть ли не в последнюю минуту. Выбор ее пал на человека, с которым она познакомилась на литературном вечере, посвященном сбору средств на выпуск «говорящих» книг для слепых: им был Патрик Уоррендер, журналист, джентльмен, судя по всему, культурный. Однако едва она заручилась согласием Патрика, как позвонил школьный учитель, Рэдли Грейвс, и сказал, что у него грипп и потому прийти он не сможет. И Софи решила оставить число гостей нечетным.
Во всех своих светских начинаниях Софи руководствовалась желанием победить в соперничестве с другими женами и матерями Норд-парка. Соперничество было чисто женским и требовало полной самоотдачи; мужья и любовники в расчет принимались, однако сами в число его участников не входили. Суть соревнования оставалась неясной: правила в нем отсутствовали, критерии успеха и призы для победительниц тоже. Впрочем, в сознании Софи сложилось что-то вроде таблицы разрядов, в которой участницы соревнования перемещались то вверх, то вниз, а то и вовсе из него выбывали. Деньги, естественно, играли роль далеко не последнюю. Если женщина вступала в соревнование с запасом в 10 миллионов фунтов, выданных ей «на булавки», как выражались огребавшие огромные бонусы банкиры, — она получала изрядное преимущество прямо на старте. Следующей по значению была миловидность и в особенности моложавость. Наличие блестящих или — поскольку из-за инфляции, постигшей экзаменационные оценки, выявить различие между ними было затруднительно — очаровательных детей также имело большое значение. А также их число: четверо и более указывали на уверенность в себе, активную половую жизнь и внушительные организационные способности. Но самым, быть может, значимым показателем был в мифологии Софи общий облик дома, в котором проживала участница соревнования. И в этом случае существенными оказывались не столько размеры или стоимость самого дома, сколько впечатление, производимое на гостей его убранством, атмосферой, ну и вообще внешним лоском. Софи честно признавалась себе: хотя им с Лансом изгнание из премьер-лиги не грозит, рассчитывать на высшие места в ней они не могут; если воспользоваться аналогией с таблицей футбольных рейтингов, которая печаталась на одной из последних страниц газеты Ланса, Топпинги занимали примерно такое же место, как клуб «Эвертон». Успех Ланса, ставшего новым членом парламента от его партии, в счет, строго говоря, тут не шел. Политики ценились в Норд-парке не так высоко, как банкиры, брокеры, бизнесмены и даже люди «творческих профессий», такие, как рекламные агенты. Чрезмерно выставляться напоказ, становиться слишком очевидным центром внимания считалось здесь дурным тоном — такое поведение наводило на мысль, что ты лезешь ради этого из кожи вон. Первое правило соревнования сводилось к тому, что оно не должно бросаться в глаза; второе, насколько смогла понять Софи, гласило: не будь слишком толстой. Однажды в нем попробовала принять участие женщина довольно грузная, так ей пришлось быстренько уйти с поля — ее пришлось уйти, думала временами Софи. |
