Изменить размер шрифта - +

– Лучше день от дня, да только для свалки, – ответила она с горькой гримасой, собирая в узел пышные стального цвета волосы.

Она вышла в галерею и стала менять воду в клетках. Роберто Асис повалился в шезлонг, в котором до этого спала его дочь. Откинувшись назад и заложив руки за голову, он не отрывал взгляда потухших глаз от костлявой женщины в черном, вполголоса разговаривавшей с птицами. Птицы, весело барахтаясь в свежей воде, осыпали брызгами ее лицо. Когда она все кончила и повернулась к нему, Роберто почувствовал неуверенность в себе, которую она всегда вызывала в людях.

– Я думала, ты в горах.

– Не поехал, были дела.

– Теперь не сможешь поехать до понедельника.

По выражению его глаз было видно, что он с нею согласен. Через гостиную прошла вместе с девочкой черная босая служанка – она вела ее в школу.

Вдова Асис, стоя в галерее, проводила их взглядом, а потом снова повернулась к сыну.

– Опять? – озабоченно спросила она.

– Да, только теперь другое, – ответил Роберто.

Он последовал за матерью в ее просторную спальню, где жужжал электрический вентилятор. С видом крайнего изнеможения она рухнула в стоявшую перед вентилятором ветхую качалку с плетением из лиан. На выбеленных известкой стенах висели старые фотографии детей в медных резных рамках. Роберто Асис вытянулся на пышной, почти королевской постели, на которой некоторые из этих детей, включая – в прошлом декабре – и собственного его отца, уже умерли, состарившиеся и грустные.

– Что же? – спросила вдова.

– В моем возрасте следует верить всему, – сказала вдова. И безразлично спросила: – Так что же такое они говорят?

– Что Ребека Исабель не моя дочь.

– У нее нос Асисов, – сказала она.

А потом, подумав о чем-то, рассеянно спросила:

– Кто говорит это?

Роберто Асис грыз ногти.

– Листок наклеили.

Только теперь вдова поняла, что темные круги под глазами у ее сына не от бессонницы.

– Листки не живые люди, – назидательно сказала она.

– Но пишется в них только то, о чем уже говорят, – возразил Роберто, – даже если сам ты этого еще не знаешь.

Она, однако, знала все, что в течение многих лет говорили жители городка об их семье. В доме, полном служанок, приемных дочерей и приживалок всех возрастов, от слухов было невозможно спрятаться даже в спальне. Неугомонные Асисы, основавшие городок еще в те времена, когда сами были всего лишь свинопасами, как магнит притягивали к себе сплетни.

– Не все, что говорят люди, – правда, – сказала она, – даже если ты знаешь, о чем они говорят.

– Все знают, что Росарио Монтеро спала с Пастором, – сказал он. – Его последняя песня была посвящена ей.

– Все это говорили, но определенно никто не знал, – возразила вдова. – А теперь стало известно, что песня была посвящена Марго Рамирес. Они собирались пожениться, но никто не знал об этом, кроме них двоих и его матери. Лучше бы они не охраняли так свою тайну – единственную, которую в нашем городке удалось сохранить.

Роберто Асис посмотрел на мать горящим, трагическим взглядом.

– Утром была минута, когда мне казалось, что я вот-вот умру.

На вдову это не произвело никакого впечатления.

– Все Асисы ревнивы, – отозвалась она. – Это самое большое несчастье нашего дома.

Они замолчали. Было почти четыре часа, и жара уже спала. Когда Роберто Асис выключил вентилятор, весь дом уже проснулся и наполнился женскими и птичьими голосами.

Быстрый переход