Рамсес взял меня за руки и сказал:

— Пусть люди не знают правды, но мы-то знаем. Когда-нибудь я восстановлю доброе имя твоих акху.

— А до тех пор? — разочарованно спросила я.

Рамсес смутился. Конечно, он знал, чего я жду.

— До тех пор постараемся завоевать любовь народа.

Глава девятнадцатая

В ЛАПАХ СЕХМЕТ

В последующие дни я много думала о своей семье, мечтала о несбыточном. Я жалела, что не отправилась в Амарну вместе с Ашой, не видела обвалившиеся стены и руины города, выстроенного Нефертити. Мне хотелось разбить все статуи Хоремхеба, как он разбил статуи Эйе и Тутанхамона, стереть его имя со всех свитков, как он стер их имена. Чтобы мысли о мщении не одолели меня полностью, я старалась больше думать о детях. Я пыталась не привязаться к ним всей душой — ведь половина детей не доживает и до трех лет. И все же каждый день, проведенный с нашими сыновьями, был настоящим событием. Ни я, ни Рамсес не могли удержаться и, едва заканчивался прием в тронном зале, спешили к ним, чтобы взять их на руки; смеялись над гримасками малышей — когда они хотели есть или, наоборот, наедались и хотели спать. К месяцу тиби я уже различала младенцев, и, если ночью слышался крик из комнаты няни, я могла определить, кто из них кричит. После долгого приема в тронном зале я не спешила лечь спать, и Рамсес тоже шел в комнату Мерит.

— Отдохни, — уговаривала я фараона, но ему нравилось сидеть со мной.

Он брал на руки одного царевича, а я — другого, и ясными осенними ночами мы укачивали их при лунном свете и улыбались друг другу.

— Неужели когда-нибудь они вырастут и мы сможем брать их на охоту? — спросил как-то раз Рамсес.

Я рассмеялась.

— На охоту? Да Мерит им даже плавать не позволит!

Рамсес улыбнулся.

— Она — хорошая няня, правда?

Я кивнула, глядя на довольное личико Немефа, спавшего у меня на руках. Наши дети, скорее всего, даже не замечали, что каждый день мы их покидаем. Малыши спали и ели под надзором Мерит, а она была прекрасной мауат и охраняла их, как львица.

— Через месяц Исет отправится в родильный покой, — сказал Рамсес. — А я хочу еще до родов отправиться с войском на север.

— Сражаться с пиратами?

— Да. Я тут подумал… Может, тебе поехать со мной, Неферт?

Сердце у меня затрепетало.

— Если ты будешь со мной, пока я сражаюсь с шардана, — добавил Рамсес, — это убедительнее всего покажет народу, что Амон тебя любит. Ты будешь на корабле под надежной охраной. Опасности для тебя…

— Я согласна!

В полумраке на меня смотрели глаза Рамсеса.

— Согласна?

— Я поеду с тобой. На север, на юг, в самую далекую пустыню…

В пятнадцатый день месяца тиби Рамсес получил и хорошую новость, и плохую. Рано утром Исет отвели в родильный покой, а в Северном море пираты-шардана напали на египетское судно, везшее в Микены груз ценных масел стоимостью пять тысяч дебенов.

В тот день Рамсес не стал принимать просителей и велел немедленно очистить тронный зал. Даже Уосерит и Хенуттауи не могли его успокоить.

— Сегодня ты ничего не сделаешь! — сказала Хенуттауи, но Рамсес пропустил ее слова мимо ушей.

— Стража! — крикнул он.

Сановники нервно озирались у возвышения.

— Позвать сюда начальника колесничих и его отца, полководца Анхури. И еще полководца Кофу!

— Что ты собираешься делать? — спросила Хенуттауи. — Войско не выводят на десять дней!

— Сегодня же соберу небольшой флот, и мы отправимся, как только Исет разрешится.