Повсюду красовались изображения растущей, бесконечной жизни. Деревянные колонны были украшены резьбой с изображением цветов, а потом раскрашены синим и зеленым, темно-желтым и красным. По стенам летели цапли и ибисы, нарисованные искусным художником. Даже мозаичный пол искрился жизнью: изображение пруда с лотосами было настолько реалистичным, что казалось, будто мы, подобно богам, ходим по воде. Наш проводник исчез, и Нефертити тут же воскликнула:

— Ты только взгляни на это!

Она коснулась поверхности зеркала — огромного, больше нас двоих, вместе взятых, — и мы уставились на наши отражения. Маленькая, светлая Нефертити — и я. Нефертити улыбнулась своему отражению в отполированной бронзе.

— Так мы будем выглядеть в вечности, — прошептала она. — Молодыми и красивыми.

«Ну, во всяком случае, молодыми», — подумала я.

— Сегодня ночью я должна быть великолепной, — сказала Нефертити, быстро обернувшись. — Я должна затмить Кийю во всех отношениях. Главная жена — это всего лишь титул, Мутноджмет. Аменхотеп может отправить меня на задворки гарема, если я не сумею очаровать его.

— Наш отец никогда этого не допустит! — запротестовала я. — У тебя всегда будут покои во дворце!

— Дворец, гарем — какая разница? — отмахнулась Нефертити, снова поворачиваясь к зеркалу. — Если я не произведу на него достаточно сильного впечатления, я буду лишь куклой, и ничем более. Я буду коротать дни в своих покоях и так и не узнаю, каково это: править царством.

Слова Нефертити напугали меня. Уж лучше пусть ее безумная самоуверенность, чем то, что произойдет, если она не сумеет стать избранницей царевича. Тут я заметила в зеркале кое-что и застыла. В наши покои вошли две женщины. Нефертити резко обернулась, и одна из женщин шагнула вперед. Она была одета по последней придворной моде; ее сандалии были украшены бусинами, а в ушах красовались золотые серьги. Когда она улыбнулась, на щеках ее появились ямочки.

— Нам велено провести вас в ванную, — объявила женщина, протягивая нам льняные полотенца и мягкие купальные одеяния. Она была старше Нефертити, но ненамного. — Меня зовут Ипу.

Она оценивающе взглянула на нас, отметив и мои взъерошенные волосы, и изящество Нефертити. Ипу указала на стоящую рядом с ней женщину:

— А это Мерит.

Уголки губ Мерит слегка приподнялись, и мне подумалось, что она выглядит заносчивее Ипу. Однако же она низко поклонилась нам, а когда выпрямилась, то взмахнула увешанной браслетами рукой в сторону внутреннего дворика:

— Купальни там.

Я подумала о холодных медных ваннах в Ахмиме, и всякое стремление мыться меня покинуло.

— Мы — ваши личные служанки, — сообщила нам Мерит. — Прежде чем вы оденетесь или выйдете из покоев, мы должны убедиться, что с вами все в порядке. У царевны Кийи свое окружение. И служанки, и доверенные помощницы. Как она накрасит глаза, так и все красятся. Какую прическу она выберет, то за ней и повторяют фиванки. Пока что, — с улыбкой добавила она.

Двое стражников церемонно распахнули перед нами двустворчатые двери в купальню, и когда я огляделась сквозь пар, то ахнула.