— А почему не Эволюцией? — спросил мистер Хас.

— Я предпочел бы Процесс. Слово Эволюция, пожалуй, требует морального истолкования. Это дешевое слово. Эволюция кажется чем-то просто и автоматически разворачивающимся. Процесс же сложен; он имеет свои взлеты и падения — как это понимает мистер Хас. Это больше напоминает волю, чем автоматическое действие. Чувствующую волю. Она не безразлична к нам, как уверяет мистер Хас; она использует нас. Она не подчиняет нас, играя роль Провидения только для нашего комфорта и счастья, как хотел бы заставить нас поверить сэр Элифаз. Кто-то из нас оказывается молотом, а кто-то наковальней, кто-то отлетает искрами, а кто-то становится материалом, из которого в результате что-то получается. Процесс ни о чем не сообщает нам; да и зачем ему это нужно? Мы сами узнаем то, что сможем, и извлечем то, что называется практической пользой.

Мистер Дэд, возбужденный словом «практической», издал звук, выражавший согласие; но звук не слишком доверчивый — скорее кредит, нежели подарок для мистера Баррака.

— И вот здесь, мне кажется, мистер Хас совершенно не прав. Он не подчиняется реалиям. Он выставляет нечто, называемое Духом в Человеке или же Богом в сердце, чтобы судить их. Он хочет судить Вселенную по стандартам человеческого разума на его теперешней стадии развития. Вот тут-то мы и расходимся с ним, ибо это не фиксированные стандарты. Человек находится в постоянном развитии. Некоторые вещи оскорбляют в мистере Хасе чувство справедливости, однако оно не является постоянным критерием. Человеческое чувство справедливости развилось из чего-то совершенно другого в прошлом и разовьется в нечто совершенно отличное в будущем. Как и все остальное в нас, оно было сформировано Процессом и будет им же видоизменяться. Опять же, он говорит, что некоторые вещи некрасивы. Их он также осуждает. Но ничто так не меняется, как чувство красоты. Сборище студентов, изучающих искусство, может основать новое движение: кубизм, вортицизм или любое другое — и переменить ваше чувство прекрасного. У каждого существа тут свои стандарты. Отважусь заметить, что гиены обожают друг друга, по крайней мере в период спаривания… Точно так же обстоит дело с милосердием и со всем остальным. За человеком мы обнаружим сверхчеловека, который может считать милосердие глупостью и находить удовольствие в ситуациях, которые заставляют страдать наши слабые души. Мы должны подчиняться Процессу на соответствующем месте и в соответствующее время. Вот как я рассматриваю порядок вещей. Такова суровая правда Вселенной, если посмотреть на нее прямо и жестко.

Губы мистера Дэда беззвучно повторили: «Прямо и жестко». Однако внутренне чувствовал он себя весьма неуверенно.

Еще некоторое время доктор сидел, все так же положив руки на стол, а потом продолжил:

— Насколько я понимаю, нынешний разговор возник из дискуссии об образовании.

— Трудно в это поверить, — сказал мистер Дэд.

Но следующее замечание доктора Баррака сдержало рост одобрения со стороны мистера Дэда.

— Мне это представляется совершенно логичным. Одна из особенностей, которые я никогда не мог понять у директоров школ, политиков и тому подобных людей, — как это они считают само собой разумеющимся, что можно заниматься образованием и не вносить в это дело религию, социализм и все свои собственные верования. Что есть образование? Это обучение молодых людей говорить, читать и считать таким образом, чтобы они поняли, как найти свое место в жизни.