— В этом заключено много простой истины, — отозвался сэр Элифаз, — над которой вы можете сколько угодно насмехаться.

— Однако ваш взгляд более мрачен, доктор Баррак; Процесс, о котором вы говорите, находится за пределами нашего познания и контроля. Мы не можем изменить его или умиротворить. Одних из нас он делает сосудами благочестия, а других — сосудами бесчестья. Он небрежно написал имя нашего рода на черной пустоте пространства и может стереть его снова. Таково качество судьбы. Но мы можем следовать нашим маякам и инстинктам… В конечном счете в практических вопросах ваше учение шагает рядом с учением сэра Элифаза. Оба вы повинуетесь порядку вещей; только он с радостью и верой — и с некоторой старомодной галантностью, а вы зловеще — в модернистском стиле…

Некоторое время мистер Хас сидел, сжав губы и словно прислушиваясь к боли внутри себя. Затем он сказал:

— Я — нет. Я не подчиняюсь. Я восстал — не от моей собственной силы и не по собственному побуждению. Я восстал от имени Духа Божьего во мне. Я восстал не только для того, чтобы своими слабыми жестами выразить неповиновение черному беспорядку и жестокости времени и пространства, но и для того, чтобы добиться превосходства. Я — повстанец гордости, я полон гордости Господней в моем сердце. Я — служитель Бога, восставшего и безрассудно смелого, который может все-таки принести порядок в этот жестокий и ужасающий хаос, где всех нас швыряет туда-сюда, словно листья на ветру, Бога, который вопреки всей видимости может все-таки возобладать над миром и сформировать его по своей воле.

— Что же за мир это должен быть? — прошептал мистер Фар, не в силах сдержаться и уже почти стыдясь своей насмешки.

— Что это за мир, Фар?! Разве он не служит даже вам? Он поворачивает свой лик к вам даже сейчас — в тот самый момент, когда вы насмехаетесь… Но вы чувствуете, насколько я отличаюсь от всех вас. Вы понимаете, что дух моей жизни и моего преподавания — моего учения, несмотря на их слабость, промахи и ошибки, — это борьба против того Темного Существа Вселенной, которое стремится сокрушить всех нас. Которое нависает надо мной сейчас, когда я говорю с вами. Это борьба против беспорядка, отказ от покорности, на которую вы согласились, полное отречение от добровольной смерти при жизни.

Он облизал губы и продолжал:

— Цель и сущность полного реального образования состоит в том, чтобы учить мужчин и женщин битве Господней, учить их началам жизни на этой одинокой маленькой планете среди бесконечных звезд. И тому, как эти начала должны разворачиваться; показать им, как человек за долгие века возвысился среди животных, рассказать о природе борьбы, которую Господь проводит через него, и вывести всех людей совместно из их индивидуальностей в общую жизнь к общему усилию вместе с Богом. Природа борьбы Господа и является сутью нашего диспута. Это борьба с надеждой на победу, но без гарантии. Вы спорили, сэр Элифаз, что это нереальная борьба, ложная борьба, в то время как все вещи в точности устроены для нашего конечного счастья, а когда я слегка напомнил вам о незамаскированных ужасах вокруг нас, вы перенеслись в другой — совершенно невероятный — мир.

Сэр Элифаз выразил несогласие музыкальным звуком и, когда мистер Хас сделал паузу, взмахнул своей длинной рукой и взглянул на него.

— Но продолжайте же! — сказал он. — Продолжайте!

— А теперь я перехожу к вам, доктор Баррак, и к вашему современному фатализму.