Мои документы разложил на столе перед собой пухлощёкий юноша, белый лабораторный халат которого едва сходился на пышных телесах, а лаборант, продолжавший на ходу жевать бутерброд, встал рядом и спросил:

— Готов? Поехали!

Тянуть сверхсилу я не стал, в этом не было ровным счётом никакой нужды, поскольку удерживал потенциал в четыреста килоджоулей. Энергия в противофазе поддавалась фокусировке несравненно легче обычной, поэтому без всякого труда удалось точечным выплеском поразить мишень, не задев при этом ни один из обручей.

В яблочко!

— Десятка, — озвучил мой результат лаборант упитанному коллеге.

Тот вписал его в экзаменационный лист, после глянул в табель и забеспокоился.

— Ерунда какая-то! У него девять баллов было!

— И что с того? — пожал я плечами. — Было девять, стало десять.

— Так не бывает! — отрезал толстяк. — У нас диаметр обручей на треть меньше! Тебе восьмёрку выбить за счастье!

Я начал закипать, но взял эмоции под контроль, буркнул только:

— Но вот выбил же!

Лаборант обменялся взглядом с товарищем и спросил:

— Документы есть при себе?

— Есть, — подтвердил я, не спеша доставать служебное удостоверение.

Но молодой человек сунул остатки бутерброда в рот, вытер пальцы о полу халата и требовательно протянул руку.

— Надо личность подтвердить, — пояснил его упитанный коллега. — А то вдруг ты за друга сдавать пришёл.

Резон в этом заявлении был, и я не стал упрямиться, отдал раскрытое удостоверение лаборанту.

— Пётр Сергеевич Линь? — уточнил у него толстяк.

Ответом стал кивок.

— Фотография не переклеена?

Лаборант проглотил и сказал:

— Да вроде нет. Печать, все дела.

— Дай серию и номер перепишу.

После мне вернули удостоверение и велели облачаться в защитное снаряжение, но я попросил отложить тепловую энергию напоследок, поскольку не был уверен, что набранного потенциала хватит на всю переэкзаменовку, а это упражнение было идеальным для входа в резонанс — в остальных случаях могла пострадать фокусировка. Мне пошли навстречу, а по прохождении испытаний не отказали в любезности проставить результаты во второй бланк и заверить его печатью.

Вахтёр на выходе из корпуса подсказал, что уже без четверти два, и пытаться застать на рабочем месте вредного дядечку я не стал, отправился восвояси. Точнее — поспешил к трамвайному кольцу, намереваясь перед выездом на патрулирование заскочить в столовую и пообедать.

Ну и успел, хоть с этим повезло, ибо выезд тоже не задался. Во второй половине дня задул пронизывающий северо-западный ветер, от его порывов не спасали ни плащ, ни тельняшка, щёки и вовсе горели огнём. Резко похолодало, полетели крупинки жёсткого снега, и улицы опустели, но мы нарезали круги по тёмным кварталам весь положенный срок.

Немного согреться получилось, только когда заметили бродившего от закусочной к закусочной попрошайку. Нас он тоже приметил, пришлось гоняться за ним по дворам, если б не сверхспособности — точно б на гололёде расшибся. Что самое обидное — оформлять бродягу не стали и сдали его случайному полицейскому патрулю.

— Положено! — пресёк старшина возражения Василя. — Всех несовершеннолетних сначала полицейский департамент пробивает. Вдруг их папка с мамкой ищут?

Дальше последовала нудная лекция на предмет выявления среди прохожих беспризорников и воспитанников детских домов, а также отличия первых от вторых, и всё это — на холодном ветру.