— За что это? — поинтересовался я.

— За включение в мобилизационный резерв.

— А не по месту службы разве?

— Не, — мотнул головой Тарас. — В случае тревоги во время учёбы к нам двигай. После занятий — уже по обстоятельствам решай.

— Ну, ладно.

Я макнул в чернильницу стальное перо ручки и поставил подпись, тогда Касатон спросил:

— В воскресенье в клуб придёшь?

— Да, собираюсь, — подтвердил и уточнил: — А служба охраны у вас где располагается?

Тарас подозвал и указал в окно.

— Видишь, крыша торчит? Единственный тут пятиэтажный корпус, не промахнёшься.

В глаза бросился зависший над территорией студгородка дирижабль, и я указал на него.

— Постоянно он тут прописался, что ли?

— Усиление же, — подсказал от стола Касатон Стройнович. — Не в курсе разве?

— Да что-то такое говорили, — неопределённо сказал я и поспешил распрощаться, заявив на прощание: — Увидимся!

На доске объявлений рядом со входом в пятиэтажный корпус я заметил объявление, уже виденное до того в училище, только здесь плакат с уведомлением о наборе операторов-вахтёров с одного угла надорвали, а с другого попытались поджечь.

— Студенты! — фыркнул я и распахнул дверь.

Вахтёр на входе справился, по какому я вопросу, и направил в полуподвальное помещение, где и размещалась служба охраны. Рядом с лестницей там находилась караулка, из распахнутой двери которой вперемешку с крепким матерком вылетали сизые клубы табачного дыма. Как видно, загодя подошедшие к началу смены вахтёры трепались с дежурной группой быстрого реагирования.

Я отыскал кабинет заместителя коменданта, отвечавшего за согласование пропусков, объяснил ситуацию и выложил на стол пакет документов.

Роберт Маркович — пожилой господин с военной выправкой и морщинистым лицом вдавил папиросу в переполненную окурками пепельницу и с видимой неохотой взялся просматривать мои бумаги.

— Оставляй! — заявил он. — Проверка две недели займёт.

— В смысле? — опешил я. — У меня с первого числа занятия начинаются!

— А раньше приходить надо было. Сроки стандартные, единые для всех.

Раньше я отправился бы восвояси несолоно хлебавши, чтобы нажаловаться Альберту Павловичу или Георгию Ивановичу, сейчас же покрутил головой, собираясь с мыслями и заодно успокаиваясь, потом спросил:

— Правильно понимаю, что для допуска к занятиям меня надо проверять, а для дежурства на вахте всё нормально? И где логика?

— Дежурства? — встрепенулся заместитель коменданта. — Какого дежурства?

— От комендатуры к вам направили в рамках усиления. Тоже с первого числа.

— Это другое! — отрезал Роберт Маркович, потёр висок и признал: — Хотя — да, ерунда какая-то получается. — Он снял трубку с телефонного аппарата, покрутил диск, набирая внутренний номер, и спросил: — Семён, глянь в списках от комендатуры, значится там такой Линь Пэ Эс двадцатого года рождения? По средам на полсмены выходит? Добро. Отбой.

Заместитель коменданта шлёпнул штамп «Согласовано» и расписался, после вернул обходной лист с остальными документами и велел в первый день явиться на полчаса раньше для прохождения инструктажа. Я пообещал быть вовремя и поднялся в вестибюль. Поглядел на стенд и обнаружил, что кафедра Альберта Павловича располагается в этом же корпусе, на третьем этаже. Здесь вообще, насколько понял, не было учебных аудиторий, исключительно одни только технические службы и малопонятные подразделения.