— Что именно? — насторожилась женщина.

— Почему Вы решили, что она представляет опасность?

— Любезный Михаил Борисович! Все гости, пришедшие к Его Превосходительству, оказались без особой поклажи. И только он — с огромным коробом. Вел себя очень странно, был полностью погружен в себя. А я читала про всяких таких… — и в каких же дамских романах о таком пишут, хотелось бы поинтересоваться у отделения цензуры.

— То есть Вас озаботило поведение человека настолько, чтобы лишить его сознания?

— Господин упал на пресс-папье. — как по писанному произнесла и губки поджала.

— Сударыня, не обижайтесь, все Вы правильно сделали. — Он постучал карандашом о блокнот. — А чем Вы сейчас занимаетесь? — внезапно сменил тему.

— Вышивкой. — покопалась в ридикюле и гордо протянула лоскуток, испещренный мазками зеленых нитей. Ведь старалась же? Или у нее с координацией движений беда. Хотя господин Гершелев бы не согласился с таким утверждением.

— Сударыня любит современную живопись? Эти новомодные художники… — протянул он после некоторого раздумья.

— Это — клевер. — обиделась дама и спрятала лоскуток обратно.

— Ну да, конечно. — он чуть покраснел. — Я слышал, Вы дом достроили в Санкт-Петербурге.

— Да, у меня осталось небольшое наследство от моего бедного супруга. — подумать только, триста тысяч для нее мало?

— Необычное занятие для графини. Стройка, торговля… — действительно, нетипично себя ведет.

— Я не скрываю свою историю. Глупо отрицать прошлое.

Небось, еще и гордится собой — из симбирской глуши через мутную историю с купцом оказаться вдовой наследника одного из старейших родов.

— Вы вряд ли захотите скучать в салонах. — надо же прощупывать почву.

— Современная женщина всегда сможет найти интересы по вкусу. — это она про что? Неужели из новомодных суфражисток будет?

— В молебнах-то? — а ведь увлеклась тогда. И действительно по молебнам столько времени провела. О том и наблюдения были — сам перед сожжением читал.

— Есть в жизни место и Богу, и суете. — перекрестилась и едва заметно прищурилась. Что ж, поиграть графине хочется?

— Но чем Вы займетесь теперь? Новое замужество, семья…

— Или путешествия, наука, искусство… Михаил Борисович, на все воля Божья. Будь посланник графа в пятницу порасторопнее, я бы спокойно сидела в своей спальне пока этот человек заходил к графу. Будь граф торопливее или я сообразительнее — нейтрализовала бы его раньше, и тогда глядишь — Ваш сотрудник мог выжить. Мы с Вами тут можем загадывать много разного, но жизнь — цепочка случайностей.

— Верно рассуждаете, графиня. Рад, очень рад, что не ошибся в Ваших умственных способностях. — потер он руки. — А как Вы смотрите на возможность служить Отечеству?

— Мне? Это в качестве кого? — опешила она.

— Как Вы понимаете, я состою на службе в Особом департаменте. И нам не помешала бы помощь особы с такой интуицией.

Аж скривилась. Неужели высокомерием уже пропиталась вся?

— Я как-то плохо представлю себя на канцелярской работе, Михаил Борисович. А другое Вы вряд ли женщине предложите.

— Ну отчего же? — он готов был выложить множество интереснейших вариантов. — Можете просто наблюдать и делиться своими наблюдениями.