Ксения Александровна приказала подавать ужин прямо в кабинет, но Тюхтяев не смог бы даже под присягой вспомнить, чем его потчевали.

За окнами была непроглядная тьма, когда они вышли на очередной круг повтора. Терпение у Ксении Александровны уже исчерпалось и она начала язвительно комментировать каждого гостя. Ни один не ушел обделенным ядовитым комплиментом.

— И это все? — он уже начал раздеваться, чего ни разу не позволял на ее глазах. Но сюртук мешает сосредоточиться, а его не отпускало ощущение, что чего-то главного он не видит.

— Относительно вечеринки — да. — осторожно начала она. — Остальное я могу считать только домыслами.

— Остальное? — он чуть поднял взгляд, но рассмотрев необычное выражение ее лица, чуть погруженное в себя, но с какой-то обреченной решимостью, уже не отрывался.

Она пожала поникшими плечами, добрела до глобуса, достала из земных недр бутылку крепкого портвейна, разлила по бокалам, предложила один гостю, который с трудом сдержался от порыва осушить его одним залпом, перевернула карту континентов, обнажив пробковую подложку, перегнулась через стол, доставая цветные булавки и начала выкладывать уже собственные записки, соединяя некоторые из них нитками, что рисовало абсолютно безумную и ужасную паутину.

— 26 февраля состоялась та самая встреча. В ночь на первое марта возле дома графа был убит человек.

Откуда она знает и почему именно она рассказывает ему о таком подозрительном стечении обстоятельств? И отчего граф, прежде делившийся мелочами, вдруг скрыл такой огромный пласт жизни?

— …Судя по следам вокруг трупа, он долго присматривал за Усадьбой. — теперь она еще и в следах разбирается и следствие вести умеет?

Интересные журналы выписывал ее батюшка, жаль, сгорело все — Тюхтяев бы с удовольствием тоже почитал.

— …Возможно, это был грабитель, но не обязательно. Причем убили его так же, как и ранили потом Вас — ударом ножа.

Заныл бок, как и обычно, при упоминании той неприятности. Но графиня неглупа, ох как неглупа. С другой стороны, если двоих людей вокруг графского дома за полгода на перо посадили, это вряд ли совпадение. Поклон Вам земной, Николай Владимирович, за открытость и доверие. А эта жуткая дама все не закрывает рот и рассказывает, рассказывает ужасное.

— …А за моим домом с 28 февраля и практически до Вашего ранения велась слежка. Вот из этого окна — Приоткрыла штору и небрежно указала на окно напротив. — Но наблюдали Ваши сотрудники, так что я не думаю…

В комнате, оказывается так душновато… Неприлично при женщине расстегивать воротник, но эта его полуголым уже видела неоднократно, так то вряд ли оскорбится.

— А теперь Вы мне все рассказали? — голос уже не так грозен, как хотелось бы.

— Теперь все. Вот вообще все. — с легкой жалостью смотрит на своего собеседника. Хорош друг и сыщик, который столько интересного проглядел.

— А Его Сиятельство был осведомлен об этом всем? — а ну как вся эта бессмыслица зародилась только в ее хорошенькой головке?

— Да, я сразу ему обо всем рассказала. — какая умничка. Вот бы еще с ним поделилась. Хотя в марте их отношения были не то что не близкими, а вообще.

Он внимательно рассматривал опустевший наблюдательный пункт.

— Там теперь семья живет. Милейшие люди — муж служит в Адмиралтействе, жена возится с детьми. — докладывали из-за спины.

Еще один момент покоробил. Он ласково взял ее за руки и нежно, чтобы не заорать, задал следующий вопрос.

— Ксения Александровна, а почему Вы решили, что слежку ведут наши сотрудники?

— Мы подружились.