Тем временем узел, наконец, поддался женским рукам, и она вновь возникла в поле зрения. Теперь уже плакать не намерена, вся в пылу битвы за свободу, но чем ей помочь, если обыскали Михаила Борисовича тщательно, нашли даже то, о чем сам позабыл. Она всматривалась в него довольно долго, молчала, после протянула ладонь и провела по щеке. Испачкался, наверняка, тоже.

Оба пристроились на небольшой лавке, вмурованной в стену. Холодно тут и бестолково как-то. Весь подвал обошел и ни одного гвоздя не нашлось, ни щепки. Ксения уселась поближе, так, что руки касались друг друга. Она осторожно придвинула пальцы так, что они легли поверх его. Боится, конечно.

— Вы, Ксения Александровна, главное — не переживайте. — несколько раз повторил, а то она как-то не очень прониклась. Но пропустила его пальцы сквозь свои и теперь он стал частью этого пульсирующего тепла. Бедняжка, каково ей тут сейчас! И каково еще придется, если он немедленно что-то не придумает.

— Нас убьют? — как-то робко, но совершенно спокойно прозвучало в тишине. Словно о модной пьеске говорим…

И нужно, конечно, соврать, но почему-то он ответил то, что пришло на ум.

— Вас-то вряд ли. Все же господа Маффеи ди Больо и Монтебелло важные персоны, а Вы им интереснее живая, так что для наших новообретенных товарищей Ваша жизнь представляет интерес.

Мерзко об этом рассуждать, но так она выиграет время, а там хоть кто-нибудь должен заинтересоваться чередой внезапных исчезновений, а? Насчет собственной участи иллюзий особых не оставалось — в играх такого уровня свидетели редко выживают. Да и игроки часто меняются.

Она несколько минут таращилась в стену напротив, а потом вдруг расцепила руки и потянулась к застежке. Сначала распустила глухой ворот темно-зеленого жакета, потом лиф блузы, дошла до роскошного кружевного корсета, оставшись в тоненькой белой рубашке без рукавов, зато с глубоким вырезом.

— Вы что делаете? — это она перед смертью готовится что ли?

— В корсете — стальные косточки. — с расстановкой, словно маленькому ребенку пояснила графиня. И даже чуть ехидно улыбнулась. Весело ей, подумать только.

Статского советника крайне редко смущали до этой весны, да и в прошлый раз возмутительницей спокойствия была все та же женщина, что наводило на мысли, но сейчас совсем неловко вышло. Сам бы догадался, но о ее гардеробе он как-то не подумал.

Всю злость и на собственную неосмотрительность и глупость, и на похитителей, вкупе с графами Татищевым и Репиным он излил на чудо галантерейной мысли. От такой закваски силы прибавлялись, и тонкое кружево с треском превращалось в лоскуты. Давненько он не рвал женского белья, да и повод какой-то неправильный.

Он извлек солидной длины стальную пластину, осмотрел, одобрительно хмыкнул и начал точить ее край о выступающий у порога камень. И такая безнадежная вроде бы ситуация начинает выправляться.

Графиня Ксения Александровна так и сидела полуголой выше пояса, лишь накинув на плечи жакет.

— Вам помочь? — он неопределенно кивнул в сторону кучки одежды. Но женщина лишь задумчиво перебирала в пальцах останки корсета.

— Не стоит. Если я сумею отвлечь тех, кто придет за нами, у Вас будет больше пространства для маневра. — она сохраняла удивительное спокойствие для подобного сумасшествия.