– Сама не пойму… Не могу объяснить. Ненавижу тени и странные тихие звуки.

– Ты унаследовала деньги и собственность, Джанет, – вмешался мистер Уилсон. – Неужели из-за каких-то теней ты покинешь дом своих предков? Будь умницей, прошу тебя.

– Мы прибыли с одной целью: помочь вам, юная леди, – мягко заметил Холмс. – Постарайтесь хотя бы на время забыть о своих страхах. В жизни такое случается на каждом шагу.

Мы наносим ущерб своим же интересам ничем не оправданными действиями.

– Вижу, вы не склонны принимать женскую интуицию всерьез, сэр.

– Напротив. Порой интуицией движет рука самого Провидения. Поймите, вы свободны уехать или остаться, сами решите, что для вас лучше. Но раз уж мы здесь, не покажете ли нам дом?

– Прекрасная идея! – воскликнул Теобальд Уилсон. – Идем, Джанет. Сейчас выясним, где гнездятся твои тени и страхи.

И вот наша маленькая процессия начала обходить комнаты первого этажа.

– Сейчас покажу вам спальни, – сказала Джанет, когда все мы остановились у лестницы.

– Что же, в таком древнем доме нет ни одного подвала?

– Один есть, мистер Холмс, но он почти не используется. Там хранятся дрова и дядины коробки для гнезд. Сюда, пожалуйста.

Мы спустились вниз и оказались в довольно мрачном помещении с каменными стенами. Подле одной из стен были сложены дрова, стояла также бокастая голландская печь, ее железная труба уходила в потолок в самом углу. Ступеньки вели к небольшой застекленной дверце, выходящей в сад, и сквозь запыленное стекло в помещение просачивался сероватый свет. Холмс принюхался; заметив это, я и сам уловил слабый запах сырости от реки.

– Должно быть, тут полно крыс, как и во всех других домах, стоящих на берегу Темзы, – сказал он.

– Да, крысы были. Но дяде удалось вывести их после возвращения с Кубы.

– Прекрасно… Бог ты мой, – продолжил Холмс, всматриваясь куда-то в пол. – Вот уж воистину маленькие труженики.

Проследив за направлением его взгляда, я увидел садовых муравьев: они сновали между печью и ступенями, ведущими в сад.

– Вот вам преимущество, Уотсон, – усмехнулся Холмс и указал тростью на крохотные частички, которые тащили на себе муравьи. – Нам незачем таскать на своем горбу обеды и ужины, вдвое превосходящие нас по размерам. Урок терпения. – Он погрузился в молчание и какое-то время задумчиво разглядывал пол. – Урок, – тихо повторил Холмс.

Мистер Уилсон поджал и без того тонкие губы.

– Вот глупость, – пробормотал он. – Муравьи расплодились здесь потому, что слуги выбрасывают остатки пищи и прочий мусор в печь. Им, видите ли, лень дойти до мусорного бака.

– И поэтому вы поставили на крышку замок.

– Да. Если хотите, принесу ключ. Не надо? Тогда, если с осмотром подвала закончено, поднимемся и посмотрим спальни.

– А нельзя ли взглянуть на комнату, где умер ваш брат? – спросил Холмс, когда мы поднялись на второй этаж.

– Это здесь. – Мисс Уилсон распахнула дверь. Просторная комната была обставлена со вкусом, почти роскошно. Свет проникал в нее через два окна-ниши, между ними стояла еще одна круглая печь-голландка, украшенная нарядной изразцовой плиткой в тон обоям и обивке. К печной трубе были подвешены две клетки для канареек.

– А куда ведет эта боковая дверца? – спросил Холмс.

– В мою комнату, – ответила девушка. – Прежде там была мамина спальня.

Несколько минут Шерлок Холмс расхаживал по комнате в полном молчании.